Александръ Дунаенко - На снегу розовый свет...

Звёздный час мой пробил, когда я, по долгу службы, посидел у них в гостях. На полу вповалку — одни мужчины — мы пили чай с водкой, а потом я вышел освежиться на улицу и возле скирды пахучего сена столкнулся с моим айналайном. Я и не сомневался, что она девушка цевилизованная, что нам не надо будет тратить время на всём этом жутком морозе. Под овчиной я нашёл дикие разнузданные груди, сжал их, чтобы можно было сильнее закусить её губы, дрогнувшие и раскрывшиеся. На сене она стала ко мне спиной, мороз был жуткий, и я не смог правильно сориентироваться. Помню, как (я даже подумал — девочка) вскрикнула и как–то вся разтопырилась, а меня достиг запах человеческого навоза…

Вот и всё. Я оттирал себя снегом, высохшим насмерть от лютого крещенского мороза, но напрасно: запах не проходил и становился характернее и ярче при попадании меня на тепло.

Через несколько дней, когда я лёг переспать на рыжие хрустящие простыни гостиницы «люкс» восточного типа, меня забеспокоили призднаки загадочной болезни, о которой, оказывается, к тому времени, с тревогой говорило всё прогрессивное человечество.

По сигналу, поступившему сразу в ЮНЕСКО и ООН от людей из нашей страны, которые любят кругом сигнализировать, в самые сжатые сроки был создан специализированный интеротряд, которому предстояло локализировать, а затем и погасить очаг эпидемии СПИТа в Байганинском районе Актюбинской области.

Прибыли, как и полагается, в противогазах и презервативах. Однако, всё оказалось не так просто. Местное население стало сопротивляться спасательным действиям отряда. Кто–то пустил вредный слух, будто председателем райисполкома посадят американца. В полной средней школе Караулкельды вывесили лозунги: «Пьянки — вон!», «Наше — нашим!». Из аулов подтянули конницу, раздобыли луки, стали выстругивать стрелы, обмакивая затем концы в печень дохлой вороны.

Когда появились баррикады и в бойцов интеротряда полетели первые камни, запущенные мыслящей рукой, иноземные спасатели стали проситься назад, в Америку, и вообще, кто, откуда пришёл.

И тогда по Центральному Байганинскому телевидению выступил Главный врач интеротряда. Он попытался объяснить местным жителям, в первую очередь, интеллигенции, что он не хочет быть ни первым, ни вторым секретарём в районе, и никто из членов отряда не заберёт у руководства для себя ни одной папки.

То ли Главный врач попал в самое «яблочко», то ли помогли факты и аргументы в виде 15-ти боевых вертолётов, которые прибыли в Байганинский район на подмогу отряду ООН, но уже на другой вечер по телевизору попросился выступить сам первый секретарь района и неуверенно подтвердил, что американцы в районе жить не будут. Не будет американских школ, и детишек в аулах не будут заставлять давиться жареной кукурузой. Просто всем на специальном пункте нужно пройти санобработку, и чужеземцы уедут.

К тому времени Главный врач интеротряда нашёл уязвимое место на теле байганинского вируса СПИДа. Бойцами интеротряда были обследованы камни, которыми, в порядке самообороны, удачно швырялись жители гордого райцентра. На многих из них ползали вирусы. Оказалось, что байганинский вирус весьма чувствителен к керосину и дихлофосу.

Об открытии мирового значения, по просьбе местного аппарата, решили не распространяться. Когда мятежное руководство уверилось, что интеротряд, действительно, не преследует иных целей, кроме такого пустяка, как ликвидация СПИДа в районе, бойцы тут же получили могучую поддержку в его лице. Лицо руководства обеспечило организованную обработку населения, и в течение трёх дней опасная инфекция была уничтожена.

И целую неделю с американскими друзьями

И две недели после

Шёл радостный обед с чаем, водкой

И!

Неисчислимым количеством бараньих головок…

февраль — май 1988 г.

Берег реки Илек. Высокие, с голыми ветками, тополя. Тёпло–синее апрельское небо. По реке плывут льдины. Илек на–днях вскрылся, на редкое — один раз в год — явление природы на берегах собираются поглазеть любопытные. Но Костя на своей «девятке» для экскурсии выбрал место, куда не ступала нога человека. Потому что с ним посмотреть на ледоход приехала Оля Шатова, а она замужем, встретить кого–либо из друзей или знакомых было бы совсем некстати. Да и Костя, хоть это и не так важно, был тоже женат, ему тоже ни к чему дополнительные беседы типа: «Ты чего здесь? А в машине кто?». Хотя выезд на речку абсолютно целомудренный. Планов относительно разврата не было никаких. Может быть, когда–нибудь…

Оля работает в рекламе и сама — как с рекламного щита. Причём — на любую тематику. Хоть колготки во всю длину, хоть — очки в модной оправе. С ней просто посидеть в машине, посмотреть на ледоход — и то удовольствие. Но облик всё же не располагает к целомудрию. Есть во внешности Оли какая–то лёгкая, едва уловимая, блядовитость, которая по–иностранному называется несколько иначе, потому кажется помягче — sexy. Это — чуть ярче, чем у других женщин, косметика. Чуть короче юбочка. На ней чуть посмелее разрез. А кофточка из тонкого материала, через него бугорками прорисовываются плотные сосочки. Но вся эта провоцирующая откровенность — именно — по чуть–чуть. Не скатываясь к вульгарности, пошлости, безвкусию, либо наглому явному предложению себя мужчине. Всё–таки в тех пределах, за которые нежелательно выходить замужней женщине.

Правда, замужней женщине хочется иногда покидать пределы семьи. Бывает такое у замужних женщин. И, увы, не так уж редко, как о них принято думать. Это ещё вопрос — кто более склонен к полигамии — мужчины или женщины, кому она более необходима. Но женщина — хранительница домашнего очага. На ней держится маленькое государство — семья, и поэтому, давая возможность слабостям или капризам одерживать над собой верх, женщина не афиширует свои победы, либо нечаянные радости. Они умирают вместе с ней.

Костя достал шампанское, яблоки, шоколадку. Всё для Оли. Ему за рулём нельзя. Оле можно. Пусть выпьет, поговорит. Оля выпила, достала ментоловые «L&M», закурила. Начала рассказывать про свою жизнь. Когда женщина рассказывает про свою жизнь — это всё равно, что она перед вами раздевается. Чем больше расскажет — тем больше разденется. Мужчине и делать–то ничего не надо. Только слушать, слушать. Изредка поддакивать. Подливать алкоголь, подсовывать что–нибудь вкусненькое. И не нужно лезть с руками. Придёт время — женщина сама замолчит в недоумении — почему это вы сидите рядом с ней, как истукан, почему не подкрепите своего сочувствия каким–нибудь жестом?

Оля замолчала. Костя провёл рукой по её светлым волосам. Приятно пахнут каким–то шампунем. Окунулся лицом в волосы, вдохнул. Достал платочек, вытер с Олиного лица несколько слезинок. Да, в жизни у неё много сложностей… Приоткрыл окно, вытряхнул пепельницу, выкинул огрызки яблок. Повернулся к Оле, приблизился к ней лицом, щекой коснулся щеки. Левой рукой направился выражать сочувствие: стал расстёгивать третью и последующие пуговички на кофточке. Первая и вторая уже были расстёгнуты самой Олей ещё дома у зеркала просто для красоты. Ну вот, ошибся: думал, что на ней нет лифчика, а это такой лифчик. С открытым верхом. Кабриолет. Оля задышала, губы приоткрылись, как будто ей не стало хватать воздуха. Пора оказывать первую помощь. Костя накрыл их своими губами, и у него, отнюдь не новичка в чрезвычайных ситуациях, чуть не поехала крыша: так жадно, жарко прильнула к нему женщина. Так требовательно трепыхнулся и, бесстрашно скользнув по зубам, проник к нему в рот её язык, пропахший шампанским и табачным дымом. Приличия уже требовали проявить интерес к тому, что у неё под юбкой. Можно через боковой разрез. Есть ещё пуговицы посередине, можно расстегнуть и растворить половинки юбочки, как страницы модного журнала… О! Здесь тоже сюрприз! Комбидресс. Этот кросснамбер женщины надевают, чтобы заинтриговать мужчину. Когда мужчина полагает, что до самого сокровенного осталась совсем ерунда, какое–то кружево на резиночке, или кусочек шёлка, его ожидает препятствие, которое в данный момент, когда мозги практически отключены, кажется совсем неодолимым. Он никак не может найти резиночки, на которой должен держаться шёлк, или какая другая женская тряпочная помеха. Нервно, торопливо он шарит по телу женщины, ища спасительной зацепки, но её нет. Ему начинает казаться, что его подруга нарочно себя зашила в плотно облегающий от сосков и до самого низа эротический наряд. Наглухо. А в это время женщина, зная, конечно, что от судьбы всё равно не уйдёшь, с тайной улыбкой прислушивается к ищущим пальцам своего избранника. Когда бы он ещё её так и кругом потрогал, если бы не комбидресс! Уже бы давно… Наконец, лукавая обольстительница находит, что, довольно, не перегнуть бы палку, которая уже готова сломаться. Она берёт руку мужчины и опускает её чуть дальше вниз, куда он сам из–за волнения никак не попадал. И… помогает ему нащупать и расстегнуть потайные крючочки…