Джером Бар - Супермен (сборник)

Назавтра к полудню вышка была готова — хрупкое, ненадежное сооружение, качающееся даже при самом слабом ветре, конечно, ниже той заоблачной башни среди птичьего хоровода на афише, но все-таки очень высокое, при одном взгляде на него замирало сердце. До самого верха шла веревочная лестница, а наверху была крошечная площадка с доской-трамплином для прыжка. Внизу, на земле, хромой установил огромный деревянный чан, и до самого вечера он с женщиной и с парнишкой, которого прислал владелец магазина, носили туда ведрами воду из уличной колонки за полмили, пока чан не наполнился до высоты хорошего мужского роста. Рядом с чаном стояла старая армейская канистра на двадцать литров с бензином. Вокруг хромой развесил на столбах гирлянды разноцветных лампочек и направил на площадку, с которой Стелла будет прыгать, два огромных прожектора; достал из машины маленький ломберный столик и отнес его туда, где от шоссе сворачивала к пустырю дорога, потом наклеил на стволы голых, облезших деревьев, на фонарные столбы и на стенки своего грузовика афиши. Часам к пяти все было готово.

И вдруг погода испортилась. Подул северный ветер, начал моросить мелкий, холодный дождь. Мокрая вышка раскачивалась и скрипела. Женщина с девочкой не выходили из палатки. Хромой, закрывшись от дождя газетой, стоял с билетами у столика и ждал первых зрителей.

Когда уже почти стемнело, приехал лавочник. На поле вокруг вышки собралась большая — даже больше, чем они надеялись, — толпа в плащах и с зонтиками. Люди молча, терпеливо дожидались.

— Так, прекрасно, — сказал лавочник, — я вижу, у вас все в порядке, хотя погода хуже некуда.

— У нас-то в порядке, — ответил хромой, — только она прыгать не хочет.

— Как это не хочет?

— При таком ветре это очень опасно.

— Зачем же вы тогда продавали билеты? Надо было думать раньше. Давайте показывайте им свое представление, а то тут может начаться невесть что, я за последствия не ручаюсь.

— О, представление мы им обязательно покажем, мы никогда не обманываем зрителей. Я буду глотать шпаги. Сейчас что-нибудь сообразим.

— Нет, пусть она прыгает, — упрямо сказал владелец магазина. — Иначе вам предъявят обвинение в мошенничестве и так просто вы не отделаетесь.

Хромой и лавочник вошли в палатку. Там горел фонарь, освещая зловещим красным светом разбросанную повсюду одежду, чемоданы, ящики, консервные банки, комиксы. На единственной раскладушке сидела женщина в своем купальном костюме из блесток, таком узком, что он, казалось, вот-вот на ней лопнет, и читала комикс. Рядом с ней, чистенькая и наглаженная как всегда, не доставая ножками до полу, сидела девочка. Женщина была без грима, она не улыбнулась, когда они вошли. Даже обманный теплый свет фонаря с красными стеклами не мог замаскировать, как в палатке холодно, промозгло и неуютно. Пахло дешевой стряпней, потом, косметикой, сыростью.

— Скажите ей пусть готовится прыгать, — сказал лавочник.

Хромой принялся быстро объяснять что-то женщине, она медленно повела руками, улыбнулась и покачала головой. Толпа снаружи дружно захлопала.

— Она говорит, это очень опасно. Всегда опасно, а сейчас, в такую ночь…

— Э, бросьте набивать цену — прервал его лавочник. — Не такая уж это страсть, как вы расписываете. Она же не просто так прыгает, а с каким-нибудь фокусом.

Хромой покачал головой.

— Нет, сэр. Никакого фокуса мы не знаем. Это очень страшный прыжок. Она ненавидит его.

— Ненавидит?! Вот это мне нравится! Если она ненавидит прыгать, зачем вы тогда ездите по городам, расклеиваете свои афиши, строите вышки и продаете билеты? Объясните мне, пожалуйста.

— Кто-то же должен показывать этот прыжок людям. Не мы, так другие.

— О господи! — Владелец магазина воздел руки к небу. — Ну вот что, друзья: если через пять минут вы не начнете свой номер, я вас всех засажу в тюрьму за жульничество, понятно?

Он отбросил полог и шагнул под холодный, пронизывающий дождь. Заплакала девочка, послышалось бормотание хромого и вдруг раздался глухой жалобный стон — единственный звук, который умела издавать немая. Владелец магазина закурил. Полог снова поднялся, и мимо него пробежал хромой. Он включил мотор грузовика, и разноцветные лампочки вспыхнули. И в эту минуту появилась женщина — в огромном, на несколько размеров больше, мохнатом халате и купальной шапочке. Она подошла к подножию вышки, положила руку на перекладину веревочной лестницы и улыбнулась.

— Леди и джентльмены! — сказал хромой. — То, что вы сейчас увидите, противоречит всем законам природы и науки. Вы не поверите своим глазам. Это чудо двадцатого века. Женщина, которая стоит здесь перед вами, поднимется на вышку и с этой огромной высоты прыгнет в пылающий чан глубиной меньше двух метров. Вы спросите, как она это делает? Циркачи любят иногда рассказывать о своей работе всякую чепуху, что они де учились у йогов, или у цыган, или у каких-нибудь кудесников, что все, что они делают, — это чудеса и заклинания, что им ведомы тайны Древнего Востока. Мы не знаем никаких тайн, у нас нет ничего, кроме искусства, того самого искусства, которое дается только трудом. Подняться на эту вышку и прыгнуть в пламя может каждый, у кого есть мужество и терпение. Встающая из огня с улыбкой на устах Стелла — живое доказательство того, что человеческим возможностям нет границ. Это наполнит ваши сердца радостью, заставит почувствовать счастье, что вы живете на свете

— Кончай трепаться, пусть прыгает! — крикнул кто-то, и толпа разразилась хохотом и свистом.

— Больше я ничего вам говорить не буду, — спокойно сказал хромой. — Скажу только одно: сейчас вы увидите подвиг. Итак, выступает известная всему миру акробатка Стелла!

Он тронул женщину за локоть. Та сбросила халат и раскинув руки, предстала перед зрителями в своем сверкающем купальном костюме — мускулистая, бледная, некрасивая. Потом повернулась и начала медленно взбираться по веревочной лестнице. Лестница тяжело раскачивалась под ней; казалось, женщина вот-вот сорвется и упадет. Наконец она добралась до площадки на самом верху вышки и встала на колени, отдыхая, — даже снизу было видно, как трудно она дышит. Наконец она выпрямилась во весь рост, и хромой включил прожекторы. Женщина отвязала веревочную лестницу, и та медленным, ленивым кольцом упала на землю, словно мертвая змея. Толпа громко ахнула.

— Видите? — закричал хромой — Видите? Теперь у нее только один выход — прыгнуть.

Он подбежал, ковыляя, к чану, схватил канистру и вылил бензин в воду. Потом поднял голову и махнул женщине рукой. Она ступила на доску-трамплин и посмотрела вниз. Вышка скрипела и шаталась на ветру, и женщина снизу казалась совсем крошечной. Она снова посмотрела вниз и сделала знак хромому. Он поджег бензин и боком отскочил от взметнувшегося с ревом пламени. И в это мгновение она поднялась на носки и прыгнула. Раскинув рули, стремительная и невесомая, она на миг застыла высоко в воздухе, словно пойманная слепящим светом двух прожекторов птица. Потом вдруг быстро сжалась и камнем упала в чан, выплеснув кверху сверкающий столб огня и воды.