Николай Гайдук - Избранное

Теперь мне долго будет сниться
Париж, Париж,
Где золотая черепица
Окрестных крыш.
Где Нотр-Дам шумит, играет
И Монпарнас
Уже других гостей ласкает,
Забыв про нас…
Случайный франк найдёшь в кармане –
И загрустишь,
И поплывёт в мечтах, поманит
Париж, Париж!..

«Была мечта – вокруг Земного Шара,
Была мечта великая, братан!..»
Он сквозь меня смотрел с улыбкой шалой,
В его руке дрожал пустой стакан.

А на столе, где даже крошки нету,
Валялся глобус – драный в лоскуты!
Кругом лежали горы, континенты,
Моря, пустыни, северные льды…

Эльбрус упал к нему на подоконник
И Франция валялась возле ног…
Матёрый дядька – он сидел как школьник,
Ни в зуб ногой не знающий урок.

А между тем, уже к стеклу прижалась
Глухая ночь с тяжёлой тишиной,
И Млечный Путь вокруг Земного Шара
Затягивался тусклою петлёй.

В его глазах уже бродили бесы,
И жутко оставаться было здесь,
И я сказал с беспечностью повесы –
Держись, крепись, ещё надежда есть!

Я натянул дырявое пальтишко –
И всей душой под звёздами продрог.
Была мечта великая, братишка,
И в этом ты, увы, не одинок!

Когда в пивных, прокуренных и грязных,
Я на людей смотрю на самых разных –
Я вижу в них несбывшихся певцов:
Вот зашумел Есенин, вот Рубцов…

Россия! Мать моя! Твои причалы
Полны большой надеждой и печалью!
Твои матросы, мрачные снаружи,
Мне приоткрыли солнечные души.

Однажды потеряв удачу где-то,
Они теперь спешат за ней по свету.
– Послушай, брат, послушай, старина,
Моя душа в мольберты влюблена.
Ну, что с того, что видел я Марсель?
Мне надоела эта карусель!
На родину вернусь – и за этюды.
И буду коньячком лечить простуды…

А за окном полярной ночи мгла
К большой земле дороги занесла.
Вот кончилось вино и папиросы,
И замолчали вдруг мои матросы.
Вот усмехнулись, вот пошли на борт.
Как в паруса,
им в спины
дует норд!..

Старая лодка стоит на приколе.
Струится вода по извечному руслу.
Куда ж по земле – раскалённой до боли –
Спешил ты, как странник усталый и грустный?

С молитвенным шёпотом звонкие кроны
Листву над избою рассыпали снова.
Старуха с лицом древнерусской иконы
Тебя повстречает, как сына родного!

О, как полюбились вы, тихие, мудрые –
На перепутьях то светлых, то пасмурных!
Солнце промоет окошечко мутное –
Дворик, поля за рекою распаханы…

И старая лодка, и ржавый тот якорь,
И тёплые избы над вольной рекою,
И зрелые гроздья кладбищенских ягод –
В душе отзовутся тоской и любовью!

Земля сиротеет и ждёт непогоды,
И ветки под ветром поют, словно гусли…
Корнями сильна – и судьба, и природа!
Куда же ты, странник усталый и грустный?..

Хвала гостиницам районным!
Я так любил их скромный быт,
Я так любил их облик скромный,
Из окон первозданный вид.
Какие славные районы
Когда-то были на Руси!
Возле окна шептались клёны
И тёплый дождик моросил.

Разбита клумба перед входом –
Разбитой радуги цвета!
И перед всем честным народом
Там отступала суета.
В командировке немудрящей,
Поклажей не обременён,
Я жил как самый настоящий
Командировочный пижон.

Влюблялся там напропалую –
Таким уж мама родила! –
И мастерил наудалую
Свои сердечные дела!
Но я, конечно, не за это
Пою гостиницам хвалу –
Приют, причал, где море света,
Где чёрствый хлеб ел, как халву!

Приют мечты и вдохновенья,
И светлой юности моей!
Луна сидела там на ветках,
Внутри луны – пел соловей.
И от разлива полнолунья,
И от разлива песни той –
Моя бессонница, шалунья,
Играла светлою строкой…

Теперь куда вы ни придите –
Таких гостиниц нет давно.
Отель «три звёздочки»? Простите.
А почему же так темно?

«Ты царь – живи один!» – воскликнул Пушкин.
Ох, надоело царствовать в глуши!
Кругом шумят шмели, цветут опушки,
И щёки райских яблок так свежи…
В большом стогу под звёздами ночуя,
Ворочаясь, вздыхаю в темноту,
Будто ищу иголку золотую –
Пришить к себе заветную мечту!
Опять восходит царственное солнце,
Я вдаль иду с надеждой и тоской…
Неужто для царя, да не найдётся
Какой-нибудь царевны холостой?..

Город славы или просто славный
Захолустный русский городок?
Воздух здесь какой-то очень сладкий.
Почему? Как будто невдомек.
Я раскрою паспорт мой потёртый.
«Славгород» – и дата, и печать…
Так зачем же я, какого чёрта,
По земле мотаюсь, точно тать?
Вот оно – всё милое, родное
И неразлюбимое вовек!
Где ещё я встречу вот такое –
По лугам, озёрам, в поймах рек…
На душе весёлое броженье,
В голове таинственный дурман…
Словно бы двойник и отраженье –
Синеглазый ходит мальчуган.
Словно бы ожившие поверья
Мне на ухо шепчет тишина!
Как седая бабушка Лукерья –
Встала в палисаднике луна.
И туманы прут как на опаре,
И гармонь отца поёт, смеясь…
Ты ж родился в Славгороде, парень,
Это же не в бровь, а прямо в глаз!..
На вокзал вечерний добираясь,
Почерпну я истину в вине…
Город славы? Что ж, я постараюсь,
Ты ещё услышишь обо мне!

Яровое озеро ярилось –
Посреди Алтая моего!
Там дыханье первое открылось.
Что да как? Не помню ничего.

А позднее память проблеснула.
Серебром расплавились ручьи –
Красная весна в меня вдохнула
Первый вдох таинственной любви!

Этот вдох, конечно, не забудешь –
Задохнулся в жаркой красоте!
И глаза твои, как незабудки,
Для меня теперь цветут везде!

Много было радостных дыханий.
Грустных воздыханий – как без них.
Я дышал стихией и стихами!
Было вдохновенье – и под дых.

А теперь одна только одышка –
Укатали сивку по горам!
Жадно я дышал и даже слишком,
Поделом теперь и по делам.

Годы пролетели – как листочки
Ветер сбил с берёзы под окном…
И теперь, пустой холодной ночью,
Думается только об одном.

Первое дыханье на исходе.
А точнее так – уже почти.
Жадно я дышал, и всё же вроде –
Не хватило первого, прости…

Не хватило первого!.. О, боже!
Дай второе!.. Дай хоть на чуток!..
Январём рванёт мороз по коже –
И слетят солёные со щёк…