Евгений Титов - Игра в мечты

«Он мальчик неплохой, добрый, ведёт себя хорошо, тихий на уроках, на переменах почти всегда в классе сидит, не бегает, не шалит. Только знаете, на следующей неделе в школе врач принимать будет, хороший психиатр, с детьми работает давно. Надо бы показать мальчика. Он очень тихий, добрый мальчик, порядочный».

Мама всем верила. Всем вокруг, кроме сына. Она показывала мечтателя врачам, психотерапевтам, невропатологам, патологам над патологами, самым главным перепатологам. Она готова была показать его всему свету!

«Вот, смотрите, какой он у меня – тихоня, молчун и мéдля. Сделайте его таким, как все, как я задумывала, как двадцать лет ждала. Пусть учится плохо, мать (меня, то есть) не слушает, курит за гаражами, дерётся с ребятами, даже кошек пусть мучает, у детей всякое бывает, потом перерастёт, уму-разуму от людей наберётся. А?»

Врачи качали головами, мычали, перестукивались друг с другом через коленки мечтателя, заваливали его идиотскими картинками, требовали разгадать для них тайну светофора, снова качали головами.

«Отклонений мы с коллегами у ребёнка не находим. Рефлексы, суффиксы и префиксы у сына вашего хорошие. На уроках он не балуется и аппликации научился лепить. Полноват вот только для своего возраста, на диете его подержите. Ну и витаминки попейте. Я сейчас рецептик выпишу. Витаминки группы «А и Б сидели на трубе» и ещё «Эники-беники ели вареники» – это на латыни. Не волнуйтесь, мамаша, в аптеке поймут, разберутся».

Так всё детство и отрочество он и прождал взросления.

Он не был тупым. Просто не хотел выделяться умом. Не достигнув нужного возраста, в котором дети зубрят монолог «А судьи кто?», чувствовал, в чём кроется главная беда непохожего на других человека.

С пяти лет он пристрастился к шахматам. Постиг игру сам, но не участвовал в турнирах, а проигрывал этюды из журнала «Наука и жизнь» в одиночестве в дальней комнате без окон, «тёмной».

У профилактория по выходным собирались шахматисты, играли серьёзно, с часами. Очки их блестели на солнце, они хмурились после каждого хода, прикусывали губы, рвали мочки ушей, некоторые из них громко и разочарованно причмокивали и шелестели бровями, дёргали в отчаянии головой. Мечтатель стоял сбоку и выигрывал почти все партии заранее, безо всяких шахматных часов.

Он не был угрюмым или молчаливым. Просто, что говорить, когда и так всё ясно: пустое – это порожнее, воробьи пусть летают, а слова лежат там, где надо, да и костей в человеческом языке учёные так и не нашли.

Вот один мексиканец оглох (мечтатель в «Крокодиле» видел заметку). Но прожил чудесно двадцать лет с не подозревающей о болезни женой, отвечая на её вопросы только «да» и «нет», и, может, ещё пару слов, вроде «голубушка, как хороша!» Душа в душу, душа в душу прожили – факт.

Он не был мéдлей. Зачем тратить силы, бегая с грязной палкой по двору, гоняя кошек по подвалам, падая с санок на ледяной горке в холодный мокрый снег?

«Спеши не торопясь!» Это не мечтатель придумал, а в Древнем Вавилоне какой-то человек крикнул всему миру с той самой недостроенной башни. И это случилось, когда ещё на свете не было ни нашего города, ни школы, ни Синицына, ни русского языка с литературой, ни невропатологов-психологов, автомобилей даже не было. Только Вавилонская башня и шахматы.

«Спеши медленно!» Не послушали того человека вавилоняне, поспешили – весь свет насмешили, где-то схалтурили, как мечтателев сменщик Володя. Всегда за ним приходится переделывать. А от строителей башни тоже, наверное, план начальство требовало авралом. Вот и рухнула башня. Осталась только эта мудрая мысль да ещё шахматы.

Как-то он написал честное сочинение на вольную тему «Твой край – твоя малая родина». Статью 58 Уголовного кодекса РСФСР в редакциях 1922 и 1926 годов уже отменили, а новый кодекс 1960 года ликвидировал не только понятие «контрреволюционная деятельность», но и за «измену родине» (ст. 64) стал привлекать настоящих шпионов, а не всех подряд граждан страны, и мечтатель чудом выжил после проверки сочинения. Спасло его то, что работу его не сочли за «деяние, умышленно совершённое гражданином СССР в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР: переход на сторону врага, шпионаж, выдачу государственной или военной тайны иностранному государству», хотя опытный следователь определённой службы смог бы приравнять мечтателев опус к «бегству за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР».

Искренний мечтатель написал под воздействием «путешествия» по великой французской литературе (от Вийона до Золя), что считает себя французом, и малая родина или большая – ему всё одно. Главное – что у человека в сердце, в душе и как человек воспринимает мир.

После последовательных истерик от классного руководителя (совместно учителя рус. яз. и лит-ры), завуча и директора, педсовет решили не собирать, оставить, так сказать, сор в избе, замести в какой-нибудь дальний угол, благо что таких в старом здании было предостаточно. Да и с убогого что возьмёшь, кроме тетрадки? Её изъяли и велели подписать новую.

Тогда он перестал быть искренним и окончательно замкнулся. Изломал на мелкие части и разметал по заросшим бурьяном колхозным полям за гаражами ключи ото всех своих дверей.

Долгое время мама не сдавалась: «Сынок, сходи за молоком, вот бидон и деньги, привозят в три, выйди пораньше, займи очередь».

Он приходил домой в пять. Молоко белело в бидоне, а на дне сокровищем с затонувшего флибустьерского фрегата капитана Блада покоился серебряный полтинник. Мама сливала молоко в банку, доставала монету, вздыхала и шла сдавать её в магазин продавщице.

Белый и чёрный, батон и буханка были всегда чёрствы или забрызганы осенней дорожной грязью, если в хлебный посылали мечтателя.

Мать со страхом ждала его взросления, не зная, что люди делятся не на детей и взрослых, а на взрослых и взрослых.

Утро нового дня на турбазе и впрямь было мудрое. Ночные сомнения, угрызения и твёрдое желание уехать первым же рейсом домой разбились сумасшедшей мухой о пыльное стекло окошка. Солнце вызывало на улицу («Здрасте, а мечтатель выйдет?»), вертелось, жужжало, прыгало, пытаясь преодолеть твёрдое неорганическое изотропное вещество, завлекало воскресной передачей «С добрым утром!» из динамика у столовой. Мечтатель поднялся, отщёлкнул шпингалет и толкнул раму. Муху унесло, а занавеску дёрнуло внутрь.

Был новый день, совсем новый. И не было в нём ни демона, ни ошпаренного кладовщика, ни сменщика Володи, а было только солнце и улетевшая на волю муха.

Мечтатель достал из дорожной синей сумки с красной полосой мыльницу, коробку зубного порошка «Мятный», пенальчик со щёткой, вафельное полотенце и пошёл принимать водные процедуры.