В. Максимов - С. Михалков. Самый главный великан

Запомнилась мне творческая встреча с делегатами какого-то профсоюзного съезда в Доме литераторов. Я опоздал и когда вышел на сцену, где сидели мои коллеги, сразу же увидел Михалкова. Он с присущей ему иронией сказал мне: «А я тут для тебя уже час место держу… Садись…». Зал был переполнен. Один за другим выступали известные писатели. Сергей Владимирович полушепотом отпускал свои безобидные шутки и вдруг наклонился ко мне и очень серьезно сказал: «Слушай… Они ведь только что с заседания. Наверное, устали… Надо бы им что-то веселенькое рассказать. Есть у меня одна история. Со мной приключилась. Послушай. Если одобришь – я им тоже расскажу…» И рассказал.

«Приехали мы как-то в один крупный областной центр, где решили провести пленум Союза писателей. Собрались в драматическом театре. Народу битком – писатели, учителя, библиотекари… Я вышел к трибуне с написанным докладом и успел произнести только одно слово «Товарищи!», как сцена вдруг вместе со мной, моим докладом и всем президиумом уехала за кулисы… А дальше было самое страшное – мы вернулись… Пришлось объявить перерыв…».

Вообще, Сергей Владимирович не мог жить без шуток. Он был невероятно остроумен и находчив, даже в самые неудобные для юмора моменты. Как-то на одном из писательских собраний он резко высказался о только что опубликованных стихах очень популярного тогда молодого поэта. Тот был в зале и, вскочив с места, так же резко ответил Сергею Владимировичу. «Раньше за такие слова, товарищ Михалков, вызывали к барьеру…» Реакция мэтра была мгновенной: «Я, к вашему сведению, дворянин и с кем попало не стреляюсь…».

Но главное, в нем была безмерная любовь к отечественной литературе и ее творцам, которая чувствовалась во всем – от постоянной помощи юным талантам до устройства житейских дел многочисленных коллег. Он был настолько известен в нашей стране и уважаем, что каждое его слово много значило. Книги, написанные Михалковым для детей, пользовались таким успехом, что их тиражи не успевали за вселенским спросом…Сколько поколений читателей выросло на веселой доброте бессмертного дяди Степы. И пьесы, и стихи, и остроумнейший журнал «Фитиль», и встречи с детьми, и его выступления по радио были просто необходимы нашему детству, нашей жизни…

Однажды он попросил меня написать предисловие к одной из своих книг. Я почел это за высокую честь. Видимо, Сергею Владимировичу понравилась моя статья, и через какое-то время он обратился ко мне с такой же просьбой по поводу другой книги.

Вообще, он очень уважал и ценил своих собратьев по перу и никогда не показывал им своей великой значимости. С ним было очень просто общаться. Но завистников у него было немало. Время от времени в печати появлялись злобные пасквили. Как-то он мне грустно признался: «Знаешь, у нас не очень любят успешных людей… Вот если у тебя с трудом за десять лет выйдет одна маленькая книжечка, а не каждый год по тому, если тебя бросит жена и сгорит дача, или ты безнадежно заболеешь, тогда тебя будут любить…». Он говорил это с какой-то затаенной печалью, но я засмеялся, потому что очень уж колоритно прозвучало это признание. Впрочем, Михалков тут же улыбнулся и сам. Однако тему мы не продолжили. Я тогда подумал, что классика опять кто-то упрекнул за успех.

Помню, как долго злословили и по поводу державного гимна, придумав для автора обидное слово – «гимнюк». А мне вспомнились мемуары великого Микеланджело, где он рассказал о недоброжелательстве, царившем в тогдашней художнической среде. Видимо, человеческая натура – постоянная величина, а не продукт времени…

И все-таки он был счастливый человек. И прожил яркую, интересную жизнь, полную творческих радостей и радостей житейских. Он гордился своими сыновьями – Никитой и Андреем, уважая их не только за талант, к которому был причастен, но и за искреннее служение искусству и литературе, что роднило их, может быть, больше, чем гены.

Началом литературной деятельности Михалкова как военного писателя-корреспондента стала осень 1939 года. Поэта призвали на действительную службу, и он участвовал в походе частей Красной Армии в Западную Украину.

В ноябре 1939 года начался конфликт на советско-финской границе. В Ленинграде создается редакция фронтовой газеты (линия Маннергейма находилась всего в тридцати двух километрах от города). Писательскую бригаду редакции возглавил Николай Тихонов. В разгар боев к ним присоединился двадцатисемилетний Сергей Михалков. Правда, поэт прибыл на фронт с другим заданием: он должен был собрать материал для сценария художественного кинофильма о военных санитарках, медсестрах и женщинах-врачах. Это была первая попытка поэта заняться кинодраматургией.

Михалков рассказал о своем замысле Н. Тихонову, А. Твардовскому, В. Саянову, С. Вашенцеву, Ц. Солодарю, Н. Щербакову – словом, всей без исключения редакции, читал эпизоды будущего сценария. Ему было важно выслушать пожелания товарищей по перу, уже понюхавших пороху «на той войне незнаменитой» (А. Твардовский), но нелегкой.

Поглощенный поездками в действующие части, Михалков редко бывал в редакции; он с трудом выкроил время лишь для того, чтобы навестить приехавшего в Ленинград Маршака. Самуила Яковлевича очень заинтересовала коллективная работа фронтовой писательской бригады над циклом «Похождений смекалистого бойца Васи Теркина», где каждая серия смешных рисунков В. Фомичева и В. Брискина сопровождалась стихотворными текстовками. Маршак даже написал по просьбе Александра Твардовского шутливую биографию Васи Теркина для сборника «Похождений».

Тем не менее, все авторы сознавали, что тематика «Похождений» начинает как-то повторяться и даже настойчивый, изобретательный Василий Фомичев уже не может выжать из авторов свежих, остроумных текстовок.

Цезарь Солодарь [44] вспоминает:

«И тут мы с Фомичевым услышали от Твардовского:

– Эх вы, горе-организаторы! Варитесь в собственном соку, а рядом ходит поэт, способный влить горячую кровь в Васю Теркина. Немедля к Самуилу Яковлевичу – уж он-то заставит Михалкова оторваться от сценария и сказать свежее словцо о Васе!»

Когда Цезарь Солодарь завел об этом разговор с Маршаком, тот сразу же оживился:

– Саша Твардовский, как всегда, прав. Сереже Михалкову завещано от бога вдохнуть жизнь в вашего Васю. Напишет смешно и, извольте не сомневаться, голубчик, не банально. Говорю вам это как полковой командир Михалкова.