Геннадий Дубовой - Рыцари Новороссии. Хроники корреспондента легендарного Моторолы

В перевалочном лагере неподалеку от Ростова, куда съезжались добровольцы из СНГ и дальнего зарубежья, доросла до замполита и, хотя все вокруг увещевали: «Красавицам не место на войне, езжай домой детей рожать», – Сова (позывной получила за наблюдательность и мудрость в разрешении конфликтов) в августе 2014 пересекла границу прошлой и нынешней жизни. В первую же поездку на передовую за репортажем (воевать ей не позволили) оказалась под огнём украинских снайперов.

На линии огня всегда чудится, что стреляют именно в тебя. Понимаешь, что ощущение это – психологический выверт, и только. Но совладать с ним очень трудно, всякий раз приходится преодолевать себя, как впервые делать шаг в неизвестность, ожидая: следующий выстрел будет в тебя.

Поскольку Сова всегда стремится на самые опасные участки фронта – на встречи с украинскими снайперами ей везёт. Особенно запомнились три такие встречи. Вблизи аэропорта прошлой осенью, когда во время перебежки от укрытия к укрытию пулей с её шлема сорвало GoPro. Под Широкино, когда разведчикам Славянской бригады целую вечность пришлось ползти под сыплющимися на них, ссекаемыми пулями СВД и ПК сухими ветками и командир, отмечая очередной всплеск почвы, ёрничал: «Мимо! Не возьмут вас, укры, в НАТО, косоглазые вы азиаты…», а Сова печалилась, что темновато и, в положении ползком на брюхе толком ничего не снимешь. И на перепаханном украинскими минами кладбище у разбитого Иверского женского монастыря в районе аэропорта, когда Железный Гиви, командир прославленного батальона «Сомали», спас ей жизнь.

У монастыря она готовила очередную авторскую программу «На той стороне». В минуты затишья решила вблизи снять расколотые надгробия, увлеклась и…щёлк! – тот самый плёточный звук снайперской винтовки – незабываемый для всякого, кому приходилось быть мишенью… Присела и, снова – щёлк! – пуля грызанула надгробье, брызнула в GoPro на шлеме каменой крошкой. Из пробоин в стенах монастырского храма заработал в ответ наш пулемёт, затарахтел АГС. Пауза… Сова выбрала момент метнуться к укрытию, крик: «Сидеть на месте!» За спиной – Гиви: «Я же говорил, от меня ни на шаг!» Щёлк! – не унимался украинский снайпер, в который раз куснув пулею надгробье с трещиной на портрете ангелоподобной покойной. Гиви рявкнул в рацию: «Всем – огонь!» и, под прикрытием завесы автоматно-пулемётных очередей, спиной к противнику, взяв за плечи и заслонив собой девушку-военкора, спокойно провёл её по простреливаемому пространству. В храме, испытующе глядя глаза в глаза, участливо спросил: «Сильно испугалась?»

Она не могла разочаровывать того, кто рисковал ради неё жизнью, кивнула: «да». Хотя испытывала не испуг, а нарастающую злость: обе видеокамеры вышли из строя, надо уходить, а здесь столько «жирных кадров» пропадает! «О том, что могут убить, никогда не думаю, – поясняет она, – думать надо о том, как работу свою лучше сделать». Подтверждаю. Настоящий военный корреспондент устроен именно так: снимать он будет и после смерти, – и пусть запечатленным на камеру видениям позавидует сам Босх…

«Я не ставила перед собой никакой сверхзадачи, это смешно. Я лишь хотела, чтобы люди моими глазами увидели ситуацию изнутри, хоть немножко почувствовали себя на месте тех, кто в любой момент может исчезнуть. Моя задача показывать бойцов на передовой, а там – реально, я убедилась – все герои. Когда я смотрю на них в бою, мне совершенно неважно, что будет со мной, хочется одного – рассказать о них, побеждающих страх и смерть. Они знают: смерть – это не самое страшное, что может случиться с человеком. В краткие приезды домой меня выспрашивают: ты непосредственно на передовой, общаешься с бойцами, политиками, гражданскими – объясни, почему не создана Новороссия? Отвечаю: причины не в экономической слабости России, санкциях, политических конфигурациях и международной напряжённости, чреватой мировой войной. Словоблудие экспертов на эти темы – только прикрытие неприглядного факта: слишком велика сейчас в нашей стране концентрация людей, одержимых страхом. Олигархи, политики, средний класс, работяги панически боятся утратить своё относительное благополучие, отказываются понимать, что завтра могут утратить всё – государство, свободу, жизнь. Они больны пораженческой беспечностью. Спасибо добровольцам, они герои, но их слишком мало. Если бы их было десятки и сотни тысяч, а великая Россия могла дать столько добровольцев – с этим вынуждены были бы считаться и в Кремле, это могло стать тем фактором, который радикально мог изменить расклад сил. Если бы кричащие в соцсетях о том, когда же будут освобождены Мариуполь, Славянск, Харьков жители оккупированных территорий массово пошли в ополчение – давно были бы их города в составе Новороссии. Они предпочли выжидание, испугались потерять мнимое благополучие. В основе всякой болезни – духовной, психологической, соматической и социальной (когда болеют народы) – страх, как глубинный источник войны. По большому счёту, война – коллективный сеанс радикальной психотерапии. Все мы в этом «мире» больны и тот, кто не страшится лечиться – выживает, уклоняющийся от лечения – погибает. А рецепт победы прост: чем меньше в народе тех, кто боится умереть, тем бессильнее смерть…»

…Если когда-нибудь задумают установить памятник всем, павшим и живым военкорам, где бы они ни работали – в Абхазии, Чечне, Приднестровье, Осетии, Новороссии, Сирии, в любой другой «горячей точке» планеты – он, уверен, будет выглядеть так: полузасыпанная землей в траншее девушка с обращенным к небу строгим лицом и поднятой рукой. В руке – камера и на мониторе non stop хроники прошлых войн чередуются с прямыми трансляциями боёв текущей войны, и каждый период завершается Парадом Победы на Красной площади: к подножию Мавзолея русские воины швыряют звездно-полосатые штандарты поверженной сверхдержавы.

С кем мы воюем? С украинцами? Нет. Мы воюем с «пятыми» – с любого рода паразитами вне национальности. Кто такие «пятые»? В перемирие появилось время почитать, открыл «Теорию невероятности» любимого Анчарова и – сразу же попал на главное: «У моего знакомого поэта я рылся в архивах и нашел такую притчу:

«Первый сказал: „Счастье – это когда много работы и много любви, и тогда работа толкает к любви, а любовь порождает работу“.

Второй сказал: «Чепуха. Счастье – это когда нет ни занятий, ни домашних заданий, ни работы, ни отпусков, ни каникул, а есть только весна, лето, зима, осень и можно писать их красками и кистями, и резцом, и пером круглосуточно и без отдыха».

Третий сказал: «Счастье – это когда можно выдумывать и бросать идеи пачками и не заботиться о том, что они не осуществятся».