Лилия Малахова - Зачем нужны мужчины

На первый взгляд, все перечисленные в предыдущей главе способы размножения по-настоящему выгодны. Биологи даже предполагают, что и партеногенез, и гермафродитизм – результат эволюционных изменений у отдельных видов, а вовсе не пережиток прошлого. Однако мать-природа почему-то остановилась на рыбах, не пустив любителей размножаться подобным способом выше в эволюционной лестнице. Почему-то до сих пор «успешные» бесполые и гермафродитированные виды так и не смогли вытеснить тех, кто, казалось бы, обречен эволюцией на вымирание. Если среди червей и моллюсков бесполость и гермафродитизм распространен просто в ужасающих масштабах, то среди рыб их уже меньшинство, среди пресмыкающихся – пара-тройка видов, а у птиц и млекопитающих это явление вообще считается патологией и встречается крайне редко. Например, случаев истинного гермафродитизма у людей, официально подтвержденных медиками и описанных в соответствующей литературе, известно всего около полутора сотен. Почему же позвоночным животным и, главным образом, человеку, ни один из продвинутых способов размножения так и не подошел?

Если бы мы размножались почкованием, как гидры, или делением, как амебы, это дало бы нам ряд преимуществ, таких как скорость размножения и количество произведенных на свет потомков. Но! При таком методе воспроизводства мы получали бы всего лишь копии самих себя и не более того. Из поколения в поколение от матери к дочери, от дочери к внучке передавались бы одни и те же черты характера, да и представители одной семьи выглядели бы, как близнецы, только в разном возрасте.

Но не это было бы самым неприятным. Из поколения в поколение мы передавали бы своим потомкам одни и те же наследственные дефекты, ведь гены несут не только положительную, но и отрицательную информацию. Допустим, в каком-то поколении из-за отрицательного влияния окружающей среды появились люди с одной рукой. Если бы они размножались почкованием, то все их потомки тоже были бы однорукими, что существенно сказалось бы на качестве всего человечества.

Точно так же любое из теоретически возможных и практически воплощенных уродств процветало бы пышным цветом, и не было бы никакой возможности избавиться от него. Ведь почковаться не запретишь. Мало того: если бы вдруг у некоей особи А возникла бы какая-то полезная мутация, и у особи Б тоже возникла бы полезная мутация, то у двух положительно прекрасных человеческих экземпляров не было бы никакой возможности объединить эти полезные изменения, даже находись они территориально в шаге друг от друга. Таким образом, эволюция пошла бы хаотично и низкоэффективно. Естественный отбор прекратил бы свое существование, а все изменения происходили бы за счет случайных мутаций, которые бывают не настолько часто, чтобы сыграть хоть какую-то значимую роль.

Разделение на два пола понадобилось для улучшения видов. Ведь природе от биологического вида нужно не только размножение, но еще и совершенствование, стабильное улучшение поголовья и приспособление к постоянно изменяющимся условиям обитания.

Наглядно это можно проследить на примере разведения домашних животных. Иногда селекция в какой-нибудь линии породы, скажем собак, заходит в тупик, потому что все возможности скрещивания имеющихся в распоряжении специалистов пар исчерпаны, они все перероднились.

Инцест – близкородственное скрещивание – довольно успешно применяется в животноводстве и при грамотном подходе дает очень хорошие результаты. Чередуя родственных особей в определенном порядке и с определенной частотой, можно добиться резкого улучшения качества породы. Но когда количество родственников в одной линии становится слишком велико и соблюдать обоснованную безопасную очередность их использования уже невозможно, происходит обратный эффект. При хаотичном инцесте селекционеры получат усиление не столько положительных качеств особей, сколько отрицательных, и дождутся-таки увеличения числа «выродков» и откровенно нежизнеспособных животных.

На Псковщине есть небольшое озеро, представляющее из себя замкнутую экологическую систему. На протяжении столетий караси, живущие в этом озере, уже настолько перероднились между собой, что даже начали мутировать: новые рыбы в карасиных семьях рождаются безглазыми. И это еще самое малое, что ждет любителей близкородственного скрещивания.

Чтобы снизить риск возникновения подобных явлений, животноводы используют метод свежей крови, то есть периодически используют производителей с совершенно чужеродными для данной породы генами. Применительно ко псковским карасям – если не забросить в озеро десант из нормальных карасей, не имеющих общих генов с местными, то этот дефект так и закрепится в местной популяции навсегда. Вот чем опасно варение в собственном соку.

Партеногенез имеет много общего с почкованием: воспроизводство происходит с участием только одной особи. Однако это не просто производство себе подобных организмов путем «ксерокопирования». Способность клеток размножаться без вливания дополнительной генетической информации, носителем которой является сперматозоид, открывает перед генетиками и биологами очень широкие возможности.

Например, можно научиться выращивать запасные органы для человека на случай травмы или тяжелого заболевания. С учетом развития современной генной инженерии эта идея не выглядит такой уж сказкой. Думается, что многие не отказались бы иметь банк запасных органов. С точки зрения размножения, девственный метод очень экономичен и максимально производителен. Еще бы: потомство может давать каждая особь, а не только те или только эти. Однако не все так просто.

Если бы мы размножались партеногенезом или почкованием, то были бы просто клонами друг друга

Несколько лет назад американские ученые провели интересный эксперимент. Они создали виртуальную популяцию животных количеством в тысячу голов. При этом 980 самок приносили потомство обычным классическим способом с участием виртуальных самцов, а 20 самок получили возможность размножаться партеногенезом. Поначалу потомство партеногенетических самок очень быстро увеличивалось и через малое время стало преобладать над потомством обычных самок. Через 30 поколений количество бессамцовых особей достигло 95 %! Сомнений не оставалось – еще немного, и популяция была бы представлена исключительно партеногенетическими самками, их конкурентки попросту вымерли бы, будучи не в состоянии соревноваться с ними в скорости размножения и количестве приносимых потомков. И на этом эксперимент можно было бы заканчивать, если бы не два обстоятельства.