Эмиль Дюркгейм - Правила социологического метода

Возражение, приведенное выше, было бы обоснованным в том случае, если бы внешние признаки оказывались чисто случайными, то есть если бы они не были связаны с основными свойствами объектов. В таких условиях наука, отметив признаки, не имела бы никакой возможности двигаться дальше. Она не смогла бы проникать глубже в реальность, так как отсутствовало бы связующее звено между поверхностью и глубиной. Когда же принцип причинности действует, то определенные признаки одинаково и без всякого исключения встречаются во всех явлениях данной группы, и это происходит потому, что они тесно и неразрывно связаны с природой этих явлений. Если некий набор действий одинаково отражает ту особенность, что с ним связана уголовная санкция, то это значит, что существует тесная связь между наказанием и основными свойствами этих действий. Потому-то, будь эти свойства сколь угодно поверхностными, они при наблюдении посредством правильного метода ясно укажут ученому тот путь, по которому он должен следовать, чтобы проникнуть в глубину событий. Это первое и необходимое звено той цепи, которую образуют научные объяснения.

Поскольку внешняя сторона объектов дается нам в ощущениях, то можно подытожить так: наука, чтобы быть объективной, должна исходить не из понятий, образованных умозрительно, а из чувственного восприятия. Она должна заимствовать напрямую у чувственных данных элементы своих первоначальных определений. Более того, достаточно вспомнить, в чем состоит задача науки, чтобы понять, что она не может существовать иначе. Ей нужны понятия, выражающие объекты адекватно, такими, каковы они есть, а не такими, какими их полезно представлять себе для житейской практики. Понятия, сложившиеся вне области науки, не отвечают этому условию. Поэтому она должна создавать новые понятия, а для этого отвергать общепринятые понятия и слова, их выражающие, должна возвращаться к наблюдению, существенной основе всех понятий. Именно из чувственного восприятия возникают все общие идеи, равно истинные и ложные, научные и ненаучные. Отправная точка науки или умозрительного знания не может, следовательно, отличаться от отправной точки обыденного или практического знания. Лишь затем, уже в способе уточнения общего предмета, зарождаются и проявляются различия.

3. Но чувственный опыт подвержен субъективности. Потому в естественных науках принято за правило удалять чувственные данные, чреватые избытком субъективизма, и сохранять исключительно те, которым свойственна достаточная степень объективности. Так, физик заменяет неясные впечатления от температуры или электричества зрительным представлением колебаний термометра или вольтметра. Социолог должен прибегать к тем же мерам предосторожности. Внешние признаки, на основании которых он определяет предмет своих исследований, должны быть объективными, насколько это вообще возможно.

Можно сформулировать принцип, что социальные факты тем легче представляются объективно, чем более полно они отделяются от индивидуальных фактов, в которых проявляются.

Ощущение тем объективнее, чем постояннее объект, к которому оно относится. Дело в том, что условием всякой объективности является существование постоянного и неизменного ориентира, к которому может быть обращено представление и который позволяет исключить из него все изменчивое, иначе говоря, субъективное. Если единственные доступные нам ориентиры сами изменчивы и никогда не остаются тождественными себе, то нет никакой общей меры и нет никакого средства различать, что в наших впечатлениях зависит от внешнего мира, а что исходит от нас самих. Пока общественная жизнь не изолирована от воплощающих ее событий, дабы воплотиться в отдельной сущности, она обладает именно этим свойством. Все указанные события в разных случаях и непрерывно меняют свой облик, сообщая общественной жизни свою переменчивость. Она превращается тогда в пространство буйства свободных сил, которые непрестанно преобразуются и которые умственный взор наблюдателя не в состоянии запечатлеть. Значит, этот подход не годится для ученого, приступающего к изучению социальной реальности. Но мы все же знаем, что социальная реальность содержит в себе способность к кристаллизации без изменения своей природы. Вне индивидуальных действий, ими возбуждаемых, коллективные привычки выражаются в конкретных формах, будь то юридические и нравственные правила, народные поговорки, факты социальной структуры и т. д. Поскольку эти формы устойчивы и не меняются под давлением обстоятельств, они составляют устойчивый объект, постоянную меру, всегда доступную наблюдателю и не оставляющую места для субъективных впечатлений и личных представлений. Юридическое правило есть то, что оно есть, и нет двух способов его воспринимать. С другой стороны, раз эти практики суть консолидированная общественная жизнь, будет правомерно – в отсутствие указаний на противоположное [45] Например, нужны основания считать, что в какой-то конкретный момент времени закон перестает отражать реальное содержание общественных отношений; тогда такая подмена не будет правомерной. – изучать эту жизнь через них.

Итак, когда социолог предпринимает исследование какого-то порядка социальных фактов, он должен стараться рассматривать их с той стороны, с которой они представляются изолированными от своих индивидуальных проявлений . Именно исходя из этого принципа мы изучали общественную солидарность, ее различные формы и их эволюцию через систему юридических правил, их выражающих [46] См. «О разделении общественного труда», I. . Точно так же при попытке различить и классифицировать разные типы семьи по литературным описаниям путешественников, а иной раз и историков, можно столкнуться с опасностью смешать различные виды и сблизить самые отдаленные типы. Если же, наоборот, взять за основу классификации юридическое устроение семьи, особенно наследственное право, у нас появится объективный критерий, который, пусть и не будучи безупречным, предупредит многие заблуждения [47] См. Durkheim , ‘Introduction a la sociologie de la famile’, Annales de la Faculte des Lettres de Bordeaux, 1889. . Допустим, мы хотим классифицировать различные виды преступлений; тогда нужно попробовать воссоздать образ жизни, «профессиональные обычаи» разных сегментов преступного мира. Будет выявлено столько же криминологических типов, сколько обнаружится форм организации этого мира. Дабы постичь обычаи и народные верования, нужно взяться за пословицы и поговорки, их выражающие. Безусловно, тем самым мы временно вычеркнем из науки конкретное содержание коллективной жизни. Впрочем, при всей изменчивости этой жизни мы не вправе априорно постулировать ее непознаваемость. Но желание двигаться методологически побуждает возводить основания науки на твердой почве, а не на зыбком песке. Нужно приступить к миру социальных явлений с тех сторон, где утверждение научного метода наиболее возможно. Лишь позднее мы продолжим наши исследования и, последовательно приближаясь к результатам, постепенно уловим ту ускользающую реальность, которой, быть может, ум человеческий никогда не будет в силах овладеть вполне.