Валерий Ледяев - Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах

Во второй книге анализ властных отношений в Миддлтауне уже занял одно из центральных мест. При этом все выделенные выше основные постулаты стратификационной теории получили отражение в результатах исследования и основных выводах.

Описание и анализ властных отношений в городе Линды осуществляют в двух тесно переплетающихся между собой ракурсах: 1) господство одного класса (бизнес-класса) над другим (рабочим классом) и 2) власть правящей элиты, ядром которой является «семья X». Господство бизнес-класса («бизнес-класс в Миддлтауне правит городом») проявляется во всех сферах городской жизни и реализуется в обладании существенными преимуществами над рабочим классом, которые стабильно воспроизводятся и поддерживаются с помощью различных властных практик. Эти преимущества обусловлены значительным неравенством ресурсов и слабостью рабочего класса как актора городской политики. Основанием власти бизнес-класса является «контроль над капиталом, который имеет бизнес-класс в американской культуре. С этой точки зрения ситуация в Миддлтауне может рассматриваться как воплощение американской системы контроля бизнес-класса» [Lynd, Lynd, 1937: 77].

Главным инструментом господства («ядром контроля») бизнес-класса является «семья X», обладавшая, как мы увидим далее, различными возможностями влияния на жизнедеятельность города. Семья есть элемент бизнес-класса; поэтому реальная политика в городе «проводится в интересах частных групп или в направлении частных интерпретаций публичных интересов» [Ibid.: 77, 321]. Бизнесмены знают, что «система, с помощью которой они получают доходы, дивиденды, покупают новые “бьюики” и посылают своих детей в колледжи, зависит от деятельности этих людей. “Семья X” символизирует собой безопасность бизнес-класса Миддлтауна»; бизнесмены уверены, что «X никогда не дадут Миддлтауну пропасть» и потому практически никогда не критикуют политику семьи [Ibid.: 94].

Господство бизнес-класса над рабочим классом опиралось не только на его возможности и ресурсы, но и было обусловлено проблемами в самом рабочем классе. Линды считают, что у рабочего класса Миддлтауна не было «достаточно широкого или долгосрочного видения ситуации» [Ibid.: 16], имея в виду отсутствие у рабочих должного (с точки зрения защиты своих интересов) классового сознания. Рабочие, отмечают Линды, «не отделяли себя от остальной части города». В докризисные времена они рассчитывали на рост своего благосостояния и верили в «американскую мечту». «Пока у них была машина и бензин, они не обращали внимание на рабочие организации» и не стремились добиваться своих интересов через борьбу [Ibid.: 26]. Проблемы, с которыми сталкивались рабочие и которые обострились во время кризиса, рассматривались рабочими как их индивидуальные проблемы и не вели к формированию классового самосознания [Ibid.: 41]; эти люди «воспринимали депрессию как индивидуальное бедствие». В то же время рабочие верили в демократические институты и были убеждены, что «нигде так хорошо не правят, как в Америке», а проблемы заложены не столько в институциональном устройстве, сколько обусловлены «слабой человеческой природой» [Ibid.: 321] [243].

Данная ситуация была обусловлена многими обстоятельствами. Во-первых, «общественное мнение формировалось бизнес-классом» [Ibid.: 99]; поэтому вполне естественно, что рабочие мыслили так, как было принято в социуме. Линды отмечают, что система контроля обеспечивает отождествление общественного благосостояния с благосостоянием бизнес-класса, позволяющее обеспечить реализацию основных интересов бизнес-класса – умеренные налоги, ограничение возможностей профсоюзов, контроль за численно превосходящим рабочим классом, возможности развития бизнеса без необходимости постоянного вмешательства. «Все это делается людьми типа представителей “семьи X” обладающими твердыми убеждениями в том, что их действия реализуют “общественное благо”» [Ibid.: 26]. Депрессия и экономический кризис усилили зависимость города от состояния его промышленности и сделали бизнес-класс еще более убежденным в том, что «город должен действовать как единое целое для поддержания соревновательных преимуществ над другими центрами промышленного производства» [Ibid.: 366]. В этих условиях рабочим было непросто переключиться на иные способы поддержания своего благосостояния, даже несмотря на трудные кризисные времена.

Свою лепту в формирование данных установок внесла пресса. Линды отметили, что в Миддлтауне пресса в значительной степени утратила свои лидерские функции и стала более зависимой от бизнеса, обменяв исконное право говорить правду на право иметь хорошую экономическую поддержку: в вопросах, касающихся бизнеса, национальной политики, гражданственности, она «выражала точку зрения, удобную господствующим группам интересов» [Lynd, Lynd, 1937: 381].

Во-вторых, композиция рабочего класса Миддлтауна к 1930-м годам заметно изменилась по сравнению с концом XIX в. В то время в город пришло много новых людей «из уже индустриализированных зон, а не с ферм; и они принесли веру в рабочие организации. Но к 1925 г. эта основа организации в значительной степени сошла на нет», отчасти потому, что в последнее десятилетие «рабочий класс был рекрутирован в основном из работников ферм первого или второго поколения», у которых «превалировала индивидуалистическая философия» [Ibid.: 25–26]. Другое существенное изменение в составе рабочего класса было связано с ростом доли полуквалифицированной рабочей силы, достигавшей двух третей всех работающих при сравнительно незначительных сегментах высококвалифицированных и малоквалифицированных рабочих. Работников этой категории можно было легко заменить, и они были вынуждены соревноваться с большой группой других рабочих; это давало возможность владельцам предприятий использовать данную ситуацию для манипуляции с заработной платой. Соответственно, ослабевала идентификация работника с определенными группами и снижался интерес к поиску подходящего союза [Ibid.: 65–66].

В-третьих, участие в организованной деятельности повышало риск потери работы. При этом владельцы предприятий и пресса оказывали сильный прессинг на профсоюзы, а на самих рабочих давили их семьи, в которых преобладало убеждение, что рациональнее согласиться на любые работу и условия. В-четвертых, часть рабочих просто не хотела платить взносы [Ibid.: 27]. Наконец, многие рабочие рассчитывали сразу получить значительные выгоды и поэтому нередко довольно быстро разочаровывались в рабочих организациях; в результате в профсоюзах Миддлтауна состояло сравнительно мало рабочих [244]. Что касается оценки эффективности деятельности профсоюзов, то, судя по приводимым Линдами мнениям, она была невысокой; при этом многие ключевые люди в профсоюзах фактически контролировались бизнесменами [Ibid.: 38,41–42].