Валерий Ледяев - Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах

Кто же конкретно составляет эту небольшую группу лидеров, оказывающих наибольшее непосредственное влияние на принятие политических решений в городе? В отличие от Хантера, считавшего, что в городской структуре власти доминируют представители крупного бизнеса, Даль доказывает, что главную роль в решении вопросов городской жизни Нью-Хейвена играют политики, прежде всего мэр и его ближайшее окружение. В этом смысле ответ на вопрос «кто правит?» будет следующим: политические лидеры.

Среди политических лидеров Нью-Хейвена особое место занимает мэр – по сути, единственный человек, который оказывает влияние на принятие решений во всех проблемных сферах. Особое влияние мэра Даль объясняет тем, что у него очень велики ресурсы власти, которые крайне трудно нейтрализовать любой оппозиционной группе. Например, в вопросах номинации на должности ни одна фракция в партии не имела бы реальных шансов победить, если бы выступала против действующего мэра [Ibid.: 111]. В решении вопросов публичного образования влияние мэра осуществлялось главным образом через назначения в Комитет по образованию, игравший важную роль в формировании и реализации политики в этой области [Ibid.: 150]. И особенно заметным было лидерство мэра в сфере реконструкции города, которую мэр к концу первого срока пребывания на должности сделал центральным направлением политики своей администрации. Сравнивая влияние мэра и других городских структур и организаций, участвующих в решении данных проблем, Даль обнаружил, что мэр и его помощник (непосредственно отвечающий за вопросы реконструкции города) были инициаторами половины из 57 политических решений в этой сфере, успешно осуществленных в 1950-1958-х годах. Остальные решения были инициированы 23 различными агентствами или лицами [Ibid.: 124]. При этом неудачи и поражения мэра были обусловлены не недостатком его влияния на участвовавших в обсуждении и решении вопросов реконструкции города, а связаны с отсутствием возможностей контролировать некоторые аспекты внешнего окружения (решения федеральных агентств и органов власти штата) [Ibid.: 125]. Именно мэру удалось добиться поддержки основных групп интересов в городе и создать широкую коалицию по осуществлению проектов реконструкции [Ibid.: 129]. В то же время большинство социальных и экономических нотаблей, многие из которых вошли в состав Комиссии гражданского действия (Citizens Action Commission), призванной оказывать влияние на обсуждение и принятие важных для жителей города решений, фактически никогда непосредственно не инициировали решения, не блокировали и не оппонировали каким-либо предложениям, идущим от других групп; их вклад имел скорее технический характер и в значительной мере сводился к легитимации принимаемых решений [Ibid.: 131, 133] [299].

Само по себе преобладание политиков в числе инициаторов политических решений в формальных политических структурах еще не означает их доминирования в политической жизни города, поскольку всегда можно предположить, что в своих решениях они зависят от экономической элиты, находящейся на заднем плане политической сцены, но успешно навязывающей свою волю с помощью своих властных ресурсов [300]. Сам Даль всегда считал, что «влияние за сценой» сильно преувеличивается. И в своих ранних работах [Dahl, 1958: 463–469], и в настоящее время, в частности в беседе с автором этих строк, он подчеркивал, что некоторые исследователи склонны к поиску скрытого влияния («заговора») со стороны каких-то людей и групп, с помощью которого можно объяснить практически все. В небольших городах, таких как Нью-Хейвен, вряд ли, по его мнению, могут быть люди, совершенно не известные никому, но обладающие сильным политическим влиянием [301]. Во всех трех проблемных сферах, которые были исследованы в Нью-Хейвене, не было обнаружено существенного влияния представителей экономической элиты. В сфере городского переустройства именно мэр побуждал экономических и статусных лидеров «выйти на передний план»; и ему удалось преодолеть нежелание многих из них, прежде всего высшего эшелона республиканцев [302], сотрудничать в осуществлении городских программ. В публичном образовании Полсби обнаружил лишь один пример очевидного влияния представителей статусной элиты (в вопросе выбора места для школы), а в сфере политических номинаций высшему классу и вовсе трудно оказывать существенное теневое влияние в силу того, что партийные организации требуют выдвижения в качестве кандидатов на руководящие должности только тех членов, которые имеют шансы на победу. Поэтому в процессе исследования не было зафиксировано ни одного случая, где экономические или статусные лидеры навязывали «своих» кандидатов [Polsby, 1980: 89–90].

Другим наиболее существенным результатом исследования, вписывающимся в общее русло плюралистической парадигмы, стал вывод об отсутствии единой правящей элиты, доминирующей во всех сферах политической жизни города: в каждой из них наибольшее влияние оказывала своя конфигурация лидеров. Поэтому на вопрос «кто правит?» в данном контексте можно ответить: небольшие группы лидеров, меняющиеся в зависимости от сферы и характера решаемой политической проблемы, а также имеющихся ресурсов [Dahl, 1961: 86,169]. Как правило, группы имеют наибольшее влияние в тех сферах, которые напрямую затрагивают их интересы.

Обнаруженную в Нью-Хейвене четко выраженную специализацию в сфере политического влияния Даль посчитал «самой поразительной» характеристикой политической жизни города [Ibid.: 169]. Из 50 лидеров только трое участвовали в инициации или блокировании решений во всех трех проблемных сферах. Большинство лидеров (27) оказывали непосредственное влияние на принятие только одного решения. Среди наиболее влиятельных, как уже отмечалось ранее, преобладают те, кто занимает публичные должности. Лидеры рекрутируются из разных социальных страт, и их специализация связана с их постоянными профессиональными интересами. Лидеры в сфере городской реконструкции за небольшим исключением официально, профессионально или финансово связаны с нею; большинство лидеров в публичном образовании также каким-то образом относятся к этой сфере, и лишь группа партийных лидеров имела более сложную социальную основу. Еще большая специализация наблюдалась среди сублидеров [Ibid.: 175–176]. На основании этого Даль заключает, что лидеры Нью-Хейвена имеют разное социальное происхождение и не рекрутируются из единой гомогенной страты [Ibid.: 183].

Этот вывод является для Даля принципиально важным в контексте обоснования отсутствия единой правящей элиты в Нью-Хейвене. Однако для подтверждения данной гипотезы Далю необходимо рассмотреть и вопрос о степени согласия между лидерами и путях разрешения конфликтов между ними. Даль выделяет пять возможных вариантов («паттернов») взаимодействия между лидерами: 1) скрытое господство экономических нотаблей; 2) руководящая «коалиция коалиций» с административным центром; 3) коалиция вождей (chieftains); 4) независимый суверенитет в сфере влияния; 5) соперничающие суверенитеты [Ibid.: 184]. Первую модель, представляющую собой, по сути, элитистский вариант объяснения распределения власти в городской общности, Даль отвергает, ссылаясь на вышеприведенные эмпирические данные и соображения.