Валерий Ледяев - Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах

Хотя Даль и не считает социальных и экономических нотаблей правящей элитой, которой в свое время были патриции, он отмечает, что «они часто бывают влиятельными в решении отдельных вопросов, особенно если они непосредственно касаются бизнеса». При этом обладание значительным потенциалом влияния само по себе играет определенную роль: политики осознают возможности бизнеса и стремятся избегать действий, которые могли бы способствовать формированию непримиримой оппозиции нотаблей [Dahl, 1961: 84].

Кто же в таком случае правит в плюралистической демократии? Отвечая на этот вопрос, Даль проясняет некоторые базовые принципы и положения демократической теории, непосредственно касающиеся данной проблемы. Трудность ответа на поставленный вопрос связана с тем, что отношения между лидерами и гражданами в демократическом обществе имеют сложный характер. Во-первых, это воздействие взаимное: лидеры влияют на решения конституентов, но и решения лидеров также частично детерминируются их представлениями о преференциях конституентов. В этом отношении распределение влияния гораздо понятнее в «асимметричных» (авторитарных) политических системах, где поток влияния имеет односторонний характер. Во-вторых, влияние на процесс принятия политических решений может быть как непосредственным, так и опосредованным. Опосредованное влияние крайне трудно обнаруживать и, особенно, измерять. Однако его ни в коем случае нельзя игнорировать, поскольку оно является важным элементом демократического контроля [Ibid.: 89–90].

Политическое влияние в основном сосредоточено в сравнительно небольшой по численности «политической страте», которая включает в себя тех, кто наиболее активно участвует в политических акциях и дискуссиях по сравнению с основной массой населения. Политические ориентации, квалификация, знания, информированность и некоторые другие параметры членов политической страты отличают их от тех, кто в политике практически не участвует [297], однако доступ в политическую страту открыт каждому, кто принимает субкультуру политического участника. Относительная легкость проникновения в политическую страту и ее гетерогенность гарантируют любой группе, недовольной теми или иными аспектами своего положения или проводимой политикой, возможность иметь своих лидеров в политической страте, от которых в значительной мере зависит решение политических проблем группы [Ibid.: 91–93]. В самой политической страте существенное непосредственное влияние на решение жизненно важных для общности проблем имеет лишь сравнительно небольшое число людей. С этой точки зрения распределение власти касается лишь меньшинства политической страты – политических лидеров.

Для достижения своих целей лидерам нужны люди, которые бы осуществляли помощь в формулировании стратегии, выполнении рутинной повседневной деятельности, мобилизации населения, легитимации тех или иных акций и т. д. По далевской терминологии – это сублидеры. Кроме того, лидеры нуждаются в поддержке электората (конституентов), без которой невозможно победить на выборах и получить необходимые для лидерства формальные полномочия. Даль высказывает гипотезу, что лидеры будут формировать свою политику в интересах тех, кто их поддерживает; следовательно, в некоторых обстоятельствах сублидеры, последователи и конституенты будут иметь значительное косвенное влияние на решения лидеров. При этом в случае возникновения конфликта между «открытой политикой» (overt policies), направленной на завоевание поддержки конституентов, и «скрытой политикой» (covert policies), имеющей целью добиться поддержки со стороны других лидеров и сублидеров, вероятнее всего лидеры будут разрешать конфликт в интересах своих конституентов [Ibid.: 102]. Данная гипотеза отражает «оптимистический демократизм» Даля, достаточно резко контрастирующий с постулатами Хантера, Миллса и других элитистов, утверждавших, что, несмотря на демократический фасад, основные политические решения принимаются прежде всего в интересах олигархии.

Все эти рассуждения нужны Далю для объяснения функционирования плюралистической политической системы, и именно они фактически стали главным предметом эмпирической проверки в Нью-Хейвене. Рассмотрев процесс принятия политических решений в трех проблемных сферах и их результаты, Даль пришел к выводу, что граждане Нью-Хейвена оказывали существенное косвенное влияние на принятие политических решений путем участия в выборах, результаты которых интерпретировались лидерами как выражение определенных преференций, учитывавшихся при выработке политического курса [Ibid.: 163–164].

Следует отметить, что данный вывод был сделан им не столько на основе конкретных эмпирических данных, полученных в ходе исследования, сколько исходя из определенной совокупности логических рассуждений. На это указали и многие комментаторы, посчитавшие, что он фактически не был подтвержден эмпирически [Rogers, 1962: 272; Orum, 1978: 174]. Однако чисто интуитивно с Далем легко согласиться, когда он пишет, например, о том, что рядовые члены партий имели значительное влияние на процесс номинации на ключевые для города должности мэра и главы муниципалитета, поскольку «партийные лидеры стремились выбрать кандидата, который имел бы наибольшую электоральную привлекательность» [Dahl, 1961: 106]. При этом, как признает Даль, непосредственное влияние на выбор номинантов оказывает лишь совсем небольшая группа партийных лидеров – обычно не более половины дюжины, а иногда и меньше, а рядовые члены партии никогда не находятся в оппозиции лидерам в вопросах номинации [Dahl, 1961: 105, 109].

Аналогичным образом Даль характеризует и распределение влияния в решении вопросов реконструкции города: граждане Нью-Хейвена косвенным образом поддержали проекты реконструкции, проголосовав за тех кандидатов, которые заявили их в качестве своей предвыборной платформы. «Если бы граждане Нью-Хейвена не имели в целом позитивного отношения к различным аспектам реконструкции города, т. е. если бы осуществление данных проектов могло негативно повлиять на их интересы, тогда они проголосовали бы против мэра Ли в 1955 г… и поскольку Ли сделал реконструкцию города центральным аспектом своей политики, его победа была интерпретирована, правильно или нет, как публичное одобрение необходимости реконструкции. Аналогичным образом интерпретировались и результаты выборов 1957 и 1959 годов… Если бы большинство проголосовало против Ли, то это бы наложило вето и на проекты реконструкции» [Ibid.: 115, 139–140]. Опять же, непосредственное влияние рядовых граждан на принятие решений в сфере городской реконструкции, как и в других сферах, практически не имело какого-либо значения по сравнению с непосредственным влиянием небольшой группы лидеров [Ibid.: 115] [298].