Владимир Макарцев - Война за справедливость, или Мобилизационные основы социальной системы России

После подавления эсеровского мятежа они постепенно и неуклонно превращаются в новое высшее сословие, получившее не только особые права, но и обязанности, от которых бежала старая элита. Права с самого начала были жестко привязаны к обязанностям, именно за них спрос был особенно жестким – «увольнение от должности» (в части поражения в правах), например, являлось уголовным наказанием (УК РСФСР 1922 г., ст. 32 «з»). В то же время превышение прав, границы которых были размыты, т. к. они опирались на «понятия», не считалось серьезным преступлением – отсюда всевозможные злоупотребления «ответственных работников» с превышением власти, с незаконными репрессиями (включая расстрелы), с захватами особняков, с сытой и роскошной, а нередко и развратной жизнью. В этих условиях сформировалась классическая для России социальная структура , которая, как утверждает социология, «обусловлена способом производства и соответственно изменяется по мере изменения социальных отношений». [656] Социальная структура общества. http://socio.rin.ru/cgi-bin/article.pl?id=555

Классическая, потому что она такой была всегда. Она была классической и для «протоплазмы социального мира», для орды, где служба государству характеризовалась, по определению Г. В. Вернадского, «Статутом связанной службы» (своеобразный первородный этатизм), а ее важным аспектом «было то, что эта повинность поровну распределялась среди всех подданных хана». То есть все были равны в обязанностях, но не в правах. Рядовой гвардеец Чингис-хана, например, «был выше по положению, нежели любой командир армейского соединения, включая тысяцкого» [657] Вернадский Г. В. Монголы и Русь. Тверь: ЛЕАН, М.: АГРАФ, 1997. С. 111. http://booksite.ru/fulltext/ver/nad/sky/index.htm (примерно так, как и представители «ленинской», а потом «сталинской гвардии»). Об этом же говорил и В. О. Ключевский: «обладая различными правами, классы общества могут нести одинаковые государственные обязанности». [658] Ключевский В. О. История сословий в России. Петроград, 1918. С. 2. http://forum.yurclub.ru/

Что же тогда изменилось в структуре российского общества с приходом большевиков, которых так любят клеймить за «двойные стандарты» наши историки от коммерции? Может быть, способ «производства»? Но ведь и при Петре I было точно так же, точно такая же сословная структура общества, было точно такое же распределение обязанностей поровну среди всех «подданных» царя при абсолютном неравенстве прав. Хотя у дворянского сословия кроме прав была еще и собственность, обеспечившая до 1785 года выполнение ими обязанностей. Способ «производства» радикально изменился только после 1861 года, когда элита окончательно избавилась от обязанностей, и у нее, только у нее, остались привилегированные права и привилегированная частная собственность.

Получается, что вернув в социальные отношения обязанности для всех «подданных» (и для себя в том числе), большевики вернулись к старому петровскому «способу производства», вернули справедливость, но потеряли шанс на… буржуазную свободу, основанную на правах человека, потому что у нас никогда не было буржуазии в западном понимании слова. Тем самым они воссоздали военное общество, в основе которого лежат сословные отношения! Тогда это именно то, что объединяет Петра I и В. И. Ленина, «хотя, казалось бы, это совершенно несопоставимые ни по времени, ни по характеру, ни по должности фигуры» (А. Н. Боханов). В этой связи обвинять большевиков в том, что они «сыто ели и мягко спали», было бы несправедливо. Они взвалили на себя такой груз неразрешимых проблем, порожденных бывшей элитой, что их пусть даже в чем-то роскошный образ жизни просто меркнет по сравнению с образом жизни их предшественников, задушивших страну собственными привилегиями.

Главное же заключается в том, что они решали проблемы и строили не ими разрушенное государство, их обеспеченная жизнь, особенно после Гражданской войны, была платой за тяжкий труд первопроходцев (Анри Барбюс назвал их «великими бурлаками реконструкции»). Правда, обеспечить высшее сословие собственностью как жалованьем большевики не могли не просто в силу своей коммунистической идеологии, а в силу того, что ее к октябрю 1917 года почти не осталось. Обеспечением привилегированного права было… само право, ничем кроме власти Центра, кроме Верховной власти, не обеспеченное. Механизмом ее реализации стала знакомая нам военная круговая порука.

Самое удивительное, что она с самого начала была представлена в Уставе РСДРП 1903 года, ее провозгласил В. И. Ленин, отстаивая свою позицию во время прений: «нельзя забывать, что всякий член партии ответственен за партию и партия ответственна за всякого члена ». Но при этом, «наша задача, – говорил он, – дать фактический контроль в руки ЦК». [659] Протоколы и стенографические отчеты съездов и конференций Коммунистической партии Советского Союза. М.: Госполитиздат, 1959. С. 227. http://publ.lib.ru/ARCHIVES/K/KPSS/_KPSS.html#002

Это была всего лишь унарная круговая порука, в нашем понимании, порука по горизонтали, несмотря даже на «контроль в руки ЦК». И только после взятия власти большевиками она превратилась в бинарную, поскольку появилась ответственность по вертикали в связи с тем, что ЦК небольшой подпольной партии стал центром Верховной государственной власти. Причем если в Уставе партии круговая порука выступала обязательным условием нахождения в ее рядах, что обеспечивалось, в частности, системой личных рекомендаций, значительно усиленной после революции, то в публичном праве даже раннего советского периода такого понятия не существовало (за исключением, пожалуй, «недонесения»). Это привело к превращению партийной круговой поруки в право обычая, в «понятие», которое шло вразрез с публичным правом и стало источником дихотомичности советского общества, стало тем, что сейчас мы называем системой двойных стандартов.

Итак, издав «Декрет ВЦИК и СНК о чрезвычайных полномочиях народного комиссара по продовольствию», партия большевиков заняла место упраздненного ею высшего сословия, так как сгенерировала новое «право завоевателя». Она стала сословием, потому что взяла на себя обязанности, исполнение которых обеспечивали привилегированные права, и, конечно, потому еще, что социальные отношения не терпят пустоты.

Большевики заместили вакантное место поместного и служивого дворянства. В социологическом смысле можно сказать, что произошло замещение структурных систем . Сама структура осталась, но содержание ее систем стало другим, их заполнили новые «должностные лица». А вектор «источника питания» социальной структуры получил другую направленность с 25 октября 1917 года, с этого момента он пошел снизу вверх, от общинного права низшего сословия. При этом инструмент социальной мобилизации – круговая порука, тоже как бы переместился снизу вверх, потому что в борьбе за «хлеб» низшее сословие стало терять свою «сплоченность», если говорить терминами Э. Дюркгейма. Высшее сословие, наоборот, стало ее укреплять, повышая тем самым свой мобилизационный потенциал благодаря бинарности круговой поруки.