Елена Рождественская - Биографический метод в социологии

Совершенно иной теоретический ракурс, отличный от психоаналитических или глубинно-психологических, но сохраняющий этиологическую ориентацию, представлен в событийном анализе жизни [Katschnig, Nouzak, 1988]. Здесь тематизируются изменения в жизненных ситуациях, которые имеют более или менее катастрофичный характер и при известной частоте и временнóм уплотнении ведут к осложнениям в психосоматическом состоянии. В противовес этим этиологическим теориям подход в рамках психологии развития, использующий биографические взаимосвязи, нацелен на реконструкцию способа протекания жизни от рождения до смерти, особенно с членением на фазы и ступени. При этом в фокусе подхода становятся относительно независимые от контекстуальных влияний поворотные пункты развития в определенных жизненных отрезках. Так, на этих теоретических основаниях базируется популярная теория «кризиса среднего возраста» [McGill, 1980], ее критика у Чирибога [Chiriboga, 1989].

Еще одна группа теоретических ориентаций в биографике концентрируется на анализе взаимосвязей между историко-политическим и социальным контекстами биографии, с одной стороны, и ее протеканием – с другой. Известнейший исследовательский пример этого – зафиксированные последствия Великой депрессии в 1930 г. в США у детей, затронутых этой драмой отцов [Elder, 1974]. Однако и ретроспективные исследования о частоте конфликтов и психосоциальных нагрузках в различных фазах жизни разных когорт указывают на тесную взаимосвязь между сопровождающими определенное поколение социальным и политическим контекстами и течением жизни, имеющей горизонт возможных ограничений и шансов на образование и рынок труда [Тhomae, Lehr, 1986].

Начало психологии развития в конце XIX в. и в первые десятилетия ХХ в. характеризуется методически подробными наблюдениями и дневниками исследования. Здесь стоит отметить, например, дневниковые записи У. Прейера [Preyer, 1882/1923], который наблюдал своего ребенка, или подробные описания супружеской парой К. и У. Штерн [Stern, Stern, 1907/1965] развития своих детей в исследовательских дневниках (описывается у [Behrens, Deutsch, 1991; Hoppe-Graff, 1998]). Стоит также упомянуть анализы подростковых дневников, сделанные Ш. Бюлер [Buehler, 1929] и З. Бернфельдом [Bernfeld, 1931/1978]. Бернфельда до сих пор чтут в истории психологии развития, поскольку он попытался проанализировать дневники с использованием герменевтического подхода и психоаналитических методов, а также включал анализ их социально-исторического контекста. Кроме этих авторов, которые продемонстрировали аналитическое понимание детской и подростковой биографии, следует отметить Ж. Пиаже, вероятно, наиболее известного психолога начала ХХ в., который, помимо многочисленных наблюдений, интервьюировал детей, разработав процедуру, несколько ошибочно названную «клиническим методом» [Piaget, 1926/1978]. Эти и другие пионеры исследований в дисциплине психологии развития могут быть отмечены как предшественники качественного подхода к дисциплине психологии развития. Впоследствии пересмотренный вариант концепции Ж. Пиаже станет называться «экспериментальным методом», хотя по специальной процедуре только вводный вопрос был стандартизирован, следующие вопросы были сформулированы на основе ответов детей. Тем самым Ж. Пиаже надеялся предотвратить «некоторые систематические ошибки», которые часто сопровождают работу «чистого экспериментатора» [Piaget, 1926/1978, p. 18]. Несмотря на акцент на универсалистский способ мышления и объяснения развития, ориентированные на степень зрелости, метод Пиаже, примененный на дневниках, демонстрирует то, как возникают изменения в знании и духовной жизни подростков в их переходном возрасте. Но если анализ дневников упомянутыми предшественниками позволяет проиллюстрировать уникальность данной фазы жизни, то экспериментальные процедуры – как взгляд на эту фазу в момент ее протекания – дают лишь ограниченное поле анализа в этой области исследований.

После «перерыва на германский фашизм» эти ранние попытки дневникового исследования биографии больше не встречали энтузиазма во время второго этапа психологии развития. Качественные подходы были в известной степени репрессированы, а в связи с ориентацией как европейской социологии, так и европейской психологии на Северную Америку с их установкой на количественные методы практически во всех соответствующих учебниках и стратегиях руководства по исследованиям стали представлять методы наблюдения, анализа дневников и т. д. как «анекдотичные» и «ненаучные» или определять как «старомодные». Автобиографические описания (из дневников и интервью) и наблюдения детей и подростков, характерные для ранней психологии развития, потеряли «репутацию, потому что они больше не соответствуют изменившейся идее приемлемых данных» [Hoppegraff, 1998, p. 262]. Пожалуй, исключение составляют работы Х. Томэ [Tomae, 1956; 1959], который пытался укоренить биографические исследования в рамках немецкой психологии и придать биографическому методу равные права с другими методическими процедурами, используемыми в психологии развития. Однако следует констатировать, что и здесь, как в социологии, качественный исследовательский подход в значительной степени замер в послевоенное время. Как полагают эксперты [Mey, 2000], до сих пор позиционирование качественного исследования связано только с подготовительным шагом к количественному анализу в процессе исследования. Но справедливости ради следует отметить, что аналогичная позиция была характерна для значительного числа представителей первого эшелона психологии развития, например, для Ш. Бюлер или для ее студента П. Лазарсфельда.

Преимущественно количественные ориентации продолжаются и у современных представителей психологии развития, несмотря на программы исследований, сформулированные в ходе третьего этапа психологии развития, т. е. начиная с середины 60-х годов ХХ в. (например, направление «Продолжительность жизни в рамках психологии развития», в которую вошли методологические проблемы, адресованные соответствующим периодам жизни). Представители так называемой «дифференциальной психологии развития» попытались дистанцироваться от универсалистского принципа мышления. Независимо от этих программных инноваций и несмотря на различные темы, методически внимание в первую очередь было обращено на конструктивистское исследование. Возрождение качественной методологии можно наблюдать с 70-х и 80-х годов параллельно с дебатами о плане исследования, методических вопросах, с критикой ограничений экспериментальной парадигмы. Например, И. Вольвилл [Wohlwill, 1977] подверг критике типичные практики исследований в рамках психологии развития 70-х годов из-за невозможности экспериментальной манипуляции с переменной возраста. А У. Бронфенбреннер выступал против лабораторной психологии: «Нынешняя психология развития в значительной степени кажется наукой о странном поведении детей в странных ситуациях со странными взрослыми, проанализированном в минимальные сроки» [Bronfenbrenner, 1978, S. 33]. В целях соблюдения экологической валидности У. Бронфенбреннер предлагал вообще избегать использования экспериментов, как это было принято для проверки гипотез, но обращаться к ним «только в эвристических целях» [Bronfenbrenner, 1978, S. 40].