Виктор Смирнов - Гражданственность и гражданское общество. Самоорганизация и социальный порядок

Мы видим, что эпоха определила особую форму индивидуализма. Человек, не уверенный в себе (поскольку не уверен в своем спасении), тем более не уверенный в окружающих, способный лишь надеяться и эту надежду подтверждающий неустанной деятельностью, стал совершенно одинок. Это не просто отчуждение от других, это и трансцендентное отчуждение от непостижимого Бога, что, в свою очередь, делает отчуждение людей друг от друга глубочайшим.

Так же эпоха Реформации впервые предлагает удивительный тезис. Тезис о том, что собственность священна. Священна именно потому, что, с одной стороны, позволяет проявлять ту энергию деятельности, каковая служит доказательством будущего блаженства. «Право собственности обеспечивает природную сферу именно той активной энергии нашей воли, в которой, по Цвингли, мы подобны действующей божественной силе», – пишет Дильтей [88]. А с другой, попытка посягнуть на чужую собственность – это, значит, посягнуть на награду Господа, на уверенность в спасении и тем самым на саму вечную жизнь собственника, что, естественно, преступление гораздо более страшное, чем просто хищение средств для потребления. Не удивительно, что уголовный кодекс Англии Нового времени не знает себе равных по жестокости наказаний за преступления против собственности.

Разделение людей на избранных и отверженных также приводит к выводу о необходимости жесточайшего контроля со стороны избранных над отверженными. «Наш Господь Бог очень высок, поэтому он нуждается в этих палачах и слугах – богатых и высокого происхождения, поэтому он желает, чтобы они имели богатства и почестей в изобилии и всем внушали страх. Его божественной воле угодно, чтобы мы называли этих служащих ему палачей милостивыми государями», – читаем мы у Лютера [112].

Из рассуждения о высоком предназначении и праве избранных следует и определенная позиция реформаторских законоучителей в отношении государства и общества. Появляется идея «республики избранных». Их право и обязанность – устанавливать государство и ставить препоны обреченным на адские муки в их «дьявольских поползновениях». «Они первыми признали право нового христианского духа формировать государственное устройство. Они видели долг христиан в том, чтобы участвовать в создании структур власти. Государству необходимо, по мнению Цвингли, обладать присутствующим в истинном Евангелии высшим убеждением: лишь истинный христианин правильно выполняет функции своей должности; правление, лишенное страха Божьего, – тирания и низложение тирана общей волей народа оправданы» [88]. И там же: «Самоуправление христианского народа стало идеалом реформаторов вплоть до эпохи Кромвеля и его кавалеров, и этот идеал способствовал преобразованию Европы вплоть до революции 1688 г.» [88]. Впрочем, Кальвину удалось организовать общину в соответствии со своими взглядами в Женеве. То, что вышло, мы бы сегодня, несомненно, назвали тоталитарным государством. Кальвин полагал, что церковь и государство преследуют одни и те же цели, поэтому к делу религиозного воспитания граждан и поддержания их добродетели следует привлечь органы власти. Для наблюдения за нравственностью и благочестием горожан были избраны специальные агенты-наблюдатели, которые пытались наставить на путь истинный своих подопечных. А если им это не удавалось, то за дело брались власти.

Женевец осуждался и подвергался жестоким санкциям за отступление от принципов и правил благочестия, четко закрепленных в специальных актах. В этом деле Кальвину помогла юридическая подготовка, полученная в молодости. Сам он, а также его адепты (обычно иммигранты из католических стран, где протестантизм притеснялся) часто выступали на суде со стороны обвинения. В протоколах заседаний суда зафиксирована масса приговоров, вынесенных под влиянием этих выступлений. Например, «азартного игрока выставили у позорного столба с картами, привязанными к шее. А молодая женщина, явившаяся в церковь с завитыми по тогдашней моде волосами, была осуждена на несколько дней тюремного заключения, причем в ту же тюрьму отправили и парикмахера, соорудившего ей прическу. Категорически была запрещена всякая роскошь в одежде, шумные публичные увеселения и танцы» [56, с. 172]. Как видим, протестантская этика внедрялась в общество далеко не только убеждением.

Итак, Реформации современный Запад обязан ряду основополагающих идей, легших краеугольными камнями в основу его социальной антропологии в общем и представлений о гражданском обществе в частности. Это идея человека как изначально склонного к злу, что в светском варианте позже выразилось в концепции гоббсова естественного человека, а также идея священного права собственности, обязательной для самореализации индивидуума. Впервые было утверждено изначальное неравенство людей, что стало основой расизма, в том числе и социального. Обосновано также в рамках философии протестантизма право народа (конечно, только избранных) на формирование государственного и политического устройства. В дальнейшем республика избранных трансформируется в республику собственников. Эпоха Реформации была решающим шагом на пути формирования представлений о человеке как об индивиде, атоме социального бытия. Тем самым был сделано определяющее движение к формированию современной социальной антропологии западного человека, краеугольного камня в понимании сущности «гражданского общества» на Западе.

В некотором смысле протестантская политическая философия была направлена на преодоление уже возникшей автономии власти и общества, и именно «республика избранных» должна была быть средством такого преодоления. С тех пор идеал единого, не разделенного на власть и народ общества, возникающий то в раннехристианских общинах, то в античном полисном мире, с регулярностью проявлялся в форме политического идеала вплоть до построений Ханны Аренд.

Объективные процессы, происходящие в обществе, нуждались в теоретическом и идейном обосновании. Непосредственно с именем Т. Гоббса связано появление первой концепции гражданского общества. Его теоретические построения особенно важны, поскольку «гоббсово видение человека в естественном состоянии является исходным мифом западного капитализма» [279, с. 66].

В произведении «Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского» Т. Гоббс в качестве цели государства обозначает необходимость обеспечения безопасности. А идея безопасности непосредственно связана с понятием «естественного состояния». Понятие естественного состояния является ключевым в его теоретических построениях. Человек естественный, по Гоббсу, дик, априорно агрессивен и никакими моральными ограничениями не связан. «Природа дала каждому право на все. Это значит, что в чисто естественном состоянии, или до того, как люди связали друг друга какими-либо договорами, каждому было позволено делать все, что ему угодно и против кого угодно, а также владеть и пользоваться всем, что он хотел и мог обрести…» [62, с. 17]. Потому и роль государства у Гоббса крайне велика, ибо этот дикий человек должен быть «смирен» и его разрушительные инстинкты жесточайшим образом связаны и направлены в «гражданское» русло. Для Гоббса автономия государства от общества очевидна.