Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 10 / 2010

Недееспособность институтов государства в огромной мере снижает эффективность законов, которые могли бы помочь, например, мелкому бизнесу. О нем на фоне кризиса активно заговорили на правительственном уровне, признав его важную роль в поддержании занятости. Впрочем, можно сколько угодно законодательно запрещать бесконечные проверки малых предприятий, но их владельцы, особенно в российской глубинке, крайне редко рискуют обращаться в суд или органы прокуратуры за защитой от местной милиции, регулярно берущей дань без всяких проверок, или от чиновников, затягивающих предоставление лицензий и разрешений без оплаты их «услуг». Это самая массовая «демократическая» коррупция, которая, став системообразующей, мучает предпринимателей на всех уровнях. В результате в экономике замедляются трансакции, нарушаются контракты, усиливается недоверие к государственным органам управления. Самое главное – ослабевает мотивация к предпринимательству, без коего модернизация немыслима.

В докладе хорошо сказано о мифах, заполняющих массовое сознание в сегодняшней России. В частности, популярен тезис о нашей квалифицированной рабочей силе, которую мы якобы можем дать Европе. На деле в стране ощущается ее нехватка, снижается качество образования (особенно школьного), подготовки рабочей силы и специалистов. К тому же тендерная и возрастная структура россиян крайне неблагоприятна. Постоянные политические и экономические катаклизмы современной России измотали людей, это – усталое, физически и психически надломленное население. И еще – алкоголизм. Потребление алкоголя за последние 18 лет выросло втрое, это влечет за собой нарастание ранней смертности, травматизма на производстве и в быту, неспособности к систематическому физическому и умственному труду. Возможно ли в таких условиях говорить о мобилизационных усилиях?

Встать на путь мобилизационной экономики было бы опасно, и можно предположить, что оживление интереса к соответствующей политике со стороны политиков и экономистов означает продолжение недоброй традиции отношения к народу как расходному материалу для непонятного будущего за счет настоящего. Опять люди рассматриваются как винтики. В том же ключе звучит заявление вице-премьера России С. Иванова: «Люди – вот наша вторая нефть», «они вскоре займут заслуженное первое место». Как всегда – в будущем времени, когда-нибудь потом. Но если людям отведено второе после углеводородов место, едва ли можно рассчитывать на трансформацию российской экономики в современную инновационную. На такой основе не складывается соответствующая модернизационному процессу трудовая этика, а она – важнейший компонент наукоемкого производства, требующего компетентности и ответственности, а не второсортности.

Насколько оправданны надежды на глобализацию, в частности на то, что Россия может дать Европе рынки? В контексте мобилизационной политики это означало бы концентрацию финансов на импорте средств производства за счет потребления, которое и так в РФ невысокое. Растущая безработица и инфляция заметно снижают покупательную способность и внутренний спрос, который увеличивался во многом благодаря работникам, занятым в финансово-банковской сфере с их высокими по российским меркам зарплатами. И они же подверглись в первую очередь массовым увольнениям, превратившись в презрительный «офисный планктон». Какие рынки ныне привлекут частный иностранный капитал?

Доклад интересен постановками проблем в острой открытой форме. Это безусловная заслуга автора. Но большинство предложений предваряют слова «нужно», «необходимо» и другие их синонимы. Но кто будет делать в стране то, что нужно? В.Л. Иноземцев выдвигает два фактора, которые, по его мнению, требуются для быстрой модернизации, – современные производственные технологии и элиты. В условиях глобализации при наличии финансовых средств технологии доступны. А вот где взять ответственные и дееспособные элиты – бесспорно, самый жгучий вопрос.

Вопрос, сформулированный в названии статьи, является продолжением темы о современной России между роком геополитики и фортуной глобализации. Различие между ее ролями в этих координатах и, соответственно, концептуальное выражение их сути имеют принципиальный характер. В канонической Realpolitik союзником является внешний субъект общих интересов, и в этом смысле лорд Пальмерстон был прав, отметив: «У Британии нет друзей и врагов, есть общие интересы». Такие интересы, как правило, провозглашаются de jure, в институциональных договоренностях, включая гарантии достижения целей, но всегда полезно «не любить ушами» и знать, что нередко «спят в одной постели и видят разные сны». Но сны скоротечны, и в конечном счете оказывается, к примеру, что «у России есть только два союзника – армия и флот». Это признание не из легких. Не проще оказалось с разнообразными «союзами единомышленников». Если мысль – одна, а не единство в многообразии, то результат тоже один – диктатура. Вот почему, вопреки революционным романтикам, последний такой союз оказался сталинским «орденом меченосцев». Теперь – время новояза, и на mainstream'e общественной мысли, а также практики новое понятие – «партнер». В паранаучной Википедии союзник предстает как самоочевидный «партнер в каких-либо отношениях, имеет сходный интерес. Союзники имеют, как правило, общую цель, для достижения которой и объединяются». Такое неопределенное, «размытое» определение исключает вычленение из совокупности взаимосвязей субъекта с другими международными партнерами такого типа отношений, которые определяются понятием «союзник» в качественно новой парадигме глобализации.

Во-первых, любой субъект волен воображать, что у него нет «друзей и врагов» во внешнем ему мире, и в порядке компенсации может испытывать манию величия (гигантизма). Для Гулливера лилипуты были скорее не врагами, а чужаками, но, вернувшись в Лондон, он на улицах города кричал экипажам, чтобы они посторонились. Однако это притча. А Тамерлан всерьез полагал, что «все пространство мира не заслуживает того, чтобы в нем было больше одного правителя». Кстати, до сих пор кое-кто подвержен самогипнозу «самодостаточной» российской цивилизации. Это время безвозвратно кануло в потоке глобализации с ее взаимозависимостью решительно всех субъектов международных отношений в ситуации фактического глобального хаоса. Отныне их вес и влияние прямо пропорциональны способности формировать стратегически долговременные и прочные союзы для противостояния реальным/потенциальным врагам и достижения коллективных целей.