Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 1 / 2011

2. Государственные структуры, включающие в свой состав крупные этносы, принадлежащие к разным цивилизациям, являются нежизнеспособными в масштабах значимых исторических периодов и неизбежно разрушаются.

3. Конкретными причинами распада СССР являются депопуляция коренного населения метрополии и стремление к цивилизационной и национальной самоидентификации населения союзных республик, происходящие на фоне крушения советской социально-экономической модели.

4. Глобализация современной экономики создает условия и потребность в развитии наднациональных координирующих организаций, вплоть до передачи им части суверенных прав входящих в них государств.

5. Наибольшей степени наднациональная интеграция достигает в рамках отдельных цивилизаций. Интеграционные процессы в рамках западной цивилизации привели к образованию достаточно устойчивого надгосударственного образования конфедеративного типа – Евросоюза, однако попытка включения в него Турции, принадлежащей к цивилизации ислама, может резко обострить его внутренние противоречия.

6. Наднациональная интеграция даже в рамках общей цивилизации имеет жесткие ограничения, задаваемые требованиями сохранения национальной идентичности как одной из ключевых социальных ценностей современного мира. Эти ограничения приводят к нарастанию внутренних конфликтов в процессе европейской интеграции и усилению евроскептицизма.

Цельная картина того, какой Россию видят в мире, может складываться, к примеру, из совокупности изученного, с тем чтобы в дальнейшем выявить характерные для журналистики, скажем, западного образца, особенности создания и тиражирования различных образов/стереотипов, медиаконтента разных стран. Так, например, на протяжении последних нескольких лет группа медиаисследователей факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова занимается прицельным изучением содержания зарубежных СМИ. В 2005 г. увидела свет книга «В мире других: Образы русских и европейцев в СМИ», в которой представлены варианты кросс-культурных исследований, посвященных проблеме формирования медиаобразов в Северной Европе и в России. Годом позже российские специалисты предприняли попытку выявить различия и общие черты в освещении российской действительности качественными газетами крупнейших и/или экономически развитых стран мира – США, Канады, Японии, Норвегии, Финляндии, Германии, Франции, Италии, Испании – в период 2006–2007 гг.

Полученные в итоге данные подтверждают выводы о том, что в сегодняшней журналистской практике, позволяющей конструировать глобальное и/или национальное медиапространство, широкое применение находит концепция «других» (бинарная оппозиция «мы – они» / «свои – чужие») в качестве модели для создания медиаобразов и информационных картин, а также имеется определенный набор дискурсивных практик. В основе этих практик лежит так называемый ориентализм журналистских репортажей, связанный с нехваткой соответствующего знания «контекста» и воспроизведением взглядов прошлых эпох. Если попытаться понять, следуя какой логике происходит тиражирование стереотипов о России в зарубежных СМИ, то мы увидим, что эта логика как раз и обусловлена журналистскими представлениями, которые выделяет шведский профессор Я. Экекранц:

1) «застывание» журналистских дискурсов: например, «холодная война», проблема ухода России с демократического пути развития, отсутствие свободы слова – лейтмотив, проходящий через многие материалы западных изданий;

2) наличие коллективной журналистской памяти: настоящее привязано к прошлому и будущему; постцаризм или посткоммунизм: говорят ли они об одном и том же; репортажи о России и из России такие же, как 70 лет назад;

3) постоянство геополитических интересов и интересов национальной безопасности как основа для журналистских текстов; журналистика близка интересам политических элит.

Практически образ России (как, впрочем, и образ любого другого «чужого» государства) в СМИ создается в первую очередь за счет отбора фактов, использования терминов, выбора темы для материала (причем у каждого журналиста в арсенале есть определенный список тем, которые он обычно освещает в отсутствие громких политических или экономических событий в России; эта тематическая выборка – грабеж, пьянство, нищета – в большинстве случаев не оставляет возможности для формирования положительного образа России за рубежом), а также способов построения фраз и заголовков. На настоящий момент в журналистской практике имеет место самая настоящая война терминов. Яркий тому пример: в российской и немецкой прессе мы имеем дело с чеченскими боевиками (bojewiki), в то время как во французской или американской – с чеченскими повстанцами (Chechen rebels) или чеченскими борцами за свободу (Chechen freedom fighters). Мир, как уже указывалось выше, также часто определяется в терминах противоположностей: частное – общественное, реалия – иллюзия, союзники – враги. Так, например, в британской прессе мы наблюдаем принципиальную разницу в подходе к освещению событий, в которых участвует российское правительство и частные российские компании.

Если речь идет о действиях российского правительства в вопросах поставки нефти, газа, энергоресурсов, то мы имеем «нефтегазовую руку на изголодавшемся энергетическом горле Европы», «бандитскую экономику», «авторитарные замашки», в то время как действия определенных российских предпринимателей, особенно тех, кто имеет активный бизнес на территории Великобритании, оцениваются, как правило, позитивно. Стоит также отметить, что российское правительство и российская власть так же, как и частный российский бизнес, сильно персонифицируются: например, в статье в норвежской «Дагбладет» «Путин угрожает Европе ракетами»; мы находим отождествление Путина с царем в финских периодических изданиях, к примеру, в популярном общественно-политическом еженедельнике «Suomen kuvalehti»; очень позитивный образ канадского миллионера российского происхождения Алекса Шнайдера в канадских СМИ, который привел к тому, что положительное отношение СМИ распространяется и на других российских бизнесменов. Правда, последнее явление наблюдается далеко не везде – зачастую персонифицированный образ окрашен негативно.

О том, как иллюзии выдаются за рамки реалий и наоборот, могут свидетельствовать материалы западных СМИ о кризисе российско-грузинских отношений (2006) и действиях России в условиях грузино-осетинского вооруженного конфликта (2008). Чего стоит, к примеру, одно только уточнение «по непроверенным (!) сведениям, предоставленным грузинской стороной…», сделанное в материалах зарубежных изданий спустя неделю после начала боевых действий в Южной Осетии (такую вот информацию, не имеющую ничего общего с реальностью, не задумываясь, «глотал» обычный западный/ восточный читатель/зритель).