Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 1 / 2011

2. Times, Guardian: в формировании образа сыграла роль оппозиционная российская интеллигенция начала XX в., русских антимонархистов поддерживали английские писатели, публицисты. Россия сегодня – полноправный участник мировой политики и экономики, регулярно обсуждаются отношения с ближайшими соседями; принципиальная разница в подходе к освещению событий, в которых участвует российское правительство и частные российские компании; положительную оценку британских СМИ в основном заслуживают культурные и спортивные достижения отдельных россиян.

3. Die Welt, WAZ: шаблонный характер образов России – стереотипы переходят из номера в номер, проявляются в подборе тем, в содержании публикаций и фотографий. Хотя при этом журналисты сумели отказаться от «замыленного» стереотипа Путина и КГБ и перешли к понятиям «суверенная демократия» и «усиление государственной власти»; негативный образ русской женщины (sterwa, egoistka) в присутствии воспоминаний о СССР и загадочной русской душе; национальная особенность русских – пристрастие к алкоголю, при этом нигде не указывается, что сами немцы, по данным ВОЗ, в среднем употребляют больше спиртных напитков.

4. Le Mond, Le Figaro: агрессивность французской прессы по отношению к позиции России во время чеченской войны обсуждалась в России на государственном уровне. Газеты также подчеркивают возрастание ксенофобских настроений в отношении Грузии при попустительстве властей (2006); отмечается неуживчивость России с соседями: активно освещались российско-польские отношения (непризнание Россией вины за Катынь, запрет на импорт польского мяса, проблема Калининграда) (2006); сближение России с Востоком (Индия) – проявление русского упрямства и непредсказуемости. Французские газеты пользуются одними и теми же сообщениями из информагентств, не наблюдается желания изучить ту или иную проблему, вникнуть в ее суть. Россия для Франции, контакты с которой насчитывают уже не одно столетие, – тэрра инкогнита, чувствуются отголоски мемуаров маркиза де Кюстина, полные презрения к дикой и далекой от цивилизации России; потомки «новых русских» похоронили память о великой русской культуре.

5. La Vanguardia, El Mundo (молодое поколение прессы после падения режима Ф. Франко): Россия столь же антизападная, как и в советские времена, образ России, постепенно формирующийся у мировой общественности, может быть омрачен конфликтами со странами бывшего СССР и Западной Европы; интерес к «звездам» российского спорта.

6. Helsingin Sanomat: background: «В то время, когда русские студенты организовывали покушения на царей, финские студенты встречали их песнями и цветами». В России наблюдается «общеприятие олигархии»; пресса с удовольствием подхватывает разгоревшиеся по всей Европе дискуссии об отсутствии свободы слова в России; выбор тем, затрагивающих общественные вопросы, ограничен. При этом пресса демонстрирует настоящий интерес к русской культуре и литературе.

«Негативности» в негативный образ России за рубежом добавляет и опубликованное польской газетой «Gazeta Wyborcza» (июль 2009) растиражированное разными европейскими изданиями открытое письмо экс-лидеров стран Центральной и Восточной Европы Бараку Обаме. Основная мысль письма заключается в том, что надо быть строже с «ревизионистской» Россией и не делать ей «неправильных уступок» (перевод на русский предоставлен РИА «Новости»). Более 20 политиков и бывших лидеров стран Центральной и Восточной Европы призвали США внести коррективы в свою внешнюю политику и повторно «инвестировать в трансатлантические отношения», поскольку существует опасность, что «ползучее запугивание и лоббизм со стороны России приведут к фактической нейтрализации региона (Восточно– и Центрально-Европейского. – М. П. )». Вот такой вот застывший дискурс.

В постсоветский период начинается этап активизации этнических чувств и развития этнического сознания народов России. Заметным показателем направленности этих процессов (во многом характерным и для представителей других этнических групп) является изменение массового сознания тюркских народов, проживающих в России. Саму перестройку многие представители тюркских этнических групп восприняли как «национальное освобождение», возможность приобретения государственного суверенитета. Под этим лозунгом национальные элиты развернули массовое движение за повышение статуса своих национальных республик и образований, за решение проблем с обязательным учетом «национального вопроса».

Представители тюркских народов, проживающих в России, констатируют, что внутри их этнических групп нарастают тревожные тенденции:

– уменьшение удельного веса людей, считающих родным язык своей нации, резкое ограничение сферы применения родного языка;

– низкие возможности для получения среднего специального и высшего образования на родном языке, серьезное сужение возможностей для национального воспитания на родном языке;

– значительное сокращение количества лиц, потребляющих ценности национальной культуры;

– снижение уровня развития национальных культур и количества национальных художественных произведений;

– существенное уменьшение удельного веса лиц, знающих и соблюдающих национальные обряды, обычаи и традиции;

– появление внутри этносов значительного количества лиц с национально-нигилизированным сознанием и др.

Сравнивая эти выводы идеологов тюркских национальных элит с процессами, происходящими в современном этническом сознании русских, можно отметить, что и славянские, и тюркские народы вовлечены в процессы этнического распада. При этом главной причиной самораспада наций объявляется не какой-нибудь внутренний фактор, а внешний – виноватыми во всех бедах считаются «чужие» нации: для русских это «южные» («кавказцы», «тюрки», др.) и «западные» (американцы, евреи, др.) этнические группы; для тюркских народов (особенно для этнических элит) часто это сами русские. Характерно, что нерусские народы в своем большинстве не испытывают комплекса «поражения от Запада» и не рассматривают «Запад» как врага. Для них разрушение Советского Союза стало поражением России и русских (все время стоящих как бы «над ними») и возможностью строить самостоятельно новую жизнь своей нации. Если что-то не получается в строительстве национального государства, то срабатывает стереотип массового сознания – «виноваты русские».

В отличие от русских многие «малые народы» увлеклись этнической историей, заинтересовались своим культурно-историческим наследием. Созданы мощные идейные течения, получившие в работах некоторых западных исследователей название «мирасизм» (от «мирас» – наследие). Новая, «подлинная» история своего народа часто открывается как «столетия борьбы за свободу» против русского государства (у официальных идеологов) или против «русских в целом» (у националистов). Характерными являются слова современного татарского философа Рафаэля Хакима: «За более чем четыре столетия угнетения, направленного не просто на эксплуатацию нации, но и на ее ассимиляцию и даже на физическое уничтожение, татары выстояли, выжили и полны сил стать составной частью мировой цивилизации». Он же задает вопрос: «Чего татары ждут от России, от той России, которая вызывала страх, была источником унижения, угнетения нации? Татарам не нужно преимуществ, не нужно привилегий. Достаточно свободы и равноправия…» Понимают ли такую постановку вопроса русские? Вряд ли. Многие русские уверены в том, что русский народ «вывел» из «доисторической тьмы» многие народы, проживающие в России, на «свет цивилизации», «подарил» им свои технические достижения и благоденствие, язык, культуру и многое другое. Попытки «пересмотреть историю народов России», сделать систему образования, культуры, СМИ, весь государственный аппарат «многонациональными», изменить статус русского языка как единственного государствообразующего языка и многое другое (инициаторами чего настойчиво выступают, например, татарские общественные организации) у русских вызывают устойчивое чувство неприятия и отторжения. Вокруг этих маркеров в постсоветское время происходит этническая консолидация как тюркских, с одной стороны, так и славянских народов – с другой.