Коллектив авторов - Глобализация и девиантность

Но картина усложняется, когда мы переходим от общих показателей преступности несовершеннолетних к отдельным ее видам (табл. 6).

Бесспорно, наблюдается относительный рост наиболее тяжких насильственных преступлений, совершаемых несовершеннолетними. Так, если в 1987 г. удельный вес (доля) подростков 14–17 лет в общей массе убийств (с покушениями) составлял 2,9 %, то, постепенно нарастая с каждым годом (1988 г. – 3,3 %, 1994 г. – 5,4 %, 2000 г. – 6,3 %), этот показатель в 2003 г. достиг 7,9 % (рост в 2,7 раза). Удельный вес несовершеннолетних среди лиц, совершивших умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, вырос с 3,3 % в 1987 г. до 8,4 % в 2001 г. Абсолютное число несовершеннолетних, выявленных в совершении убийств, в 1987 г. – 246, в 1991 г. – 550, в 1997 г. – 1350, в 2001 г. – 2126… Очевидно, что тенденция значительного роста тяжких насильственных преступлений, совершаемых подростками, чрезвычайно тревожна. Это лишь одна, но очень значимая составляющая тотальной эскалации насилия в стране.

Таблица 6. Доля несовершеннолетних, совершивших различные преступления в России, в общем количестве расследуемых преступлений (1987–2003) [97] * До 1989 г. – только личного имущества граждан. ** С 1995 г. не учитывается в связи с незначительным удельным весом.

Источники: Ежегодники «Преступность и правонарушения». М.: МВД РФ, МЮ РФ.

Таблица 7. Характеристика несовершеннолетних, совершивших преступления в России (1991–2003) [98] Доля служащих ниже 0,1–0,2 % ежегодно.

Что же касается преступлений, характеризующихся более высокой латентностью (неучтенностью) – изнасилования, грабежи, кражи, преступления, связанные с наркотиками, то фиксируется постоянное снижение удельного веса несовершеннолетних в общей массе этих преступлений. Например, доля несовершеннолетних среди лиц, совершивших изнасилование, в 1987 г. составляла 32,6 %, в 1999 г. – 14,2 % (в 2001 г. – 16,6 %). По грабежам доля подростков снизилась с 40,6 % в 1988 г. до 21,2 % в 2001 г. (24,0 % в 2003 г.).

Обратимся к характеристике состава несовершеннолетних, совершивших преступления (табл. 7). Доля девушек довольно стабильна и колеблется от 6,9 % в 1992 г. до 9,0 % в 1996 г. Существенно преобладают, что вполне понятно, 16–17-летние (по сравнению с 14–15-летними). Их доля превышает 67 % с тенденцией к увеличению (свыше 70 %, начиная с 1997 г.). Так же как в преступности в целом, постоянно сокращается доля рабочих (с 23,9 % в 1991 г. до 4–5 % в конце 90-х – начале 2000-х годов), сельскохозяйственных работников (за те же годы с 2,1 % до 0,4–0,5 %). Относительно стабилен удельный вес учащихся (30–48 % без заметной тенденции). Доля подростков без постоянного источника дохода возрастала с 23,0 % в 1991 г. до 43,3 % в 1999 г. с последующим сокращением до 32–33 % в начале наступившего столетия. Неизменно высок и относительно постоянен удельный вес групповой преступности несовершеннолетних: 61–66 %. В состоянии алкогольного опьянения совершается 17–28 % преступлений подростков, в состоянии наркотического опьянения – от 0,2 % в 1991 г. до 0,8 % в 1997–1998 гг. с последующим сокращением до 0,4 % в 2001 г. Вот еще один из мифов: «наркотики – главная причина преступности!».

Наиболее ярко процессы глобализации девиантных проявлений видны на примере организованной преступности и терроризма.

Тема преступности издавна полна мифов, которые все чаще используются политиками – в популистских целях, журналистами – в погоне за сенсацией, рождая «страх перед преступностью», «моральную панику» [99] Cohen S. Folk Devils and Moral Panics. St. Albans: Paladin, 1973. . В еще большей степени мифологизирована организованная преступность – относительно позднее явление в жизни общества. Что касается бывшего СССР и России, то еще в 1986 г. шла дискуссия: а есть ли организованная преступность в СССР? Поэтому кратко остановимся на некоторых исходных понятиях.

Организованная преступность – сложный социальный феномен. Возникнув, она так переплелась с другими социальными институтами и процессами, так прочно вросла в общественную ткань, что с трудом может быть из нее «вырвана» для изучения. Вызывает сомнения корректность самого понятия «организованная преступность», ибо, во-первых, преступность вообще не имеет дескрипта («субстрата») в реальной действительности, а является релятивным, конвенциональным социальным конструктом . Во-вторых, « организованность » – неотъемлемое свойство всех биологических и социальных систем (объектов), а потому «неорганизованной преступности» вообще не существует. В-третьих, «в современных условиях, когда деятельность любой публичной или частной институции неизбежно связана с нарушением уголовного закона, понятие “организованная преступность” оказывается синонимом понятий “общество”, “государство”, “социальная действительность”, “социальное явление”» [100] Юстицкий В. Организованная преступность: смена парадигм // Преступность и криминология на рубеже веков. Материалы XII Международного Балтийского криминологического семинара. СПб ФИС РАН, 1999. С. 46. . Соглашаясь с этим, мы не призываем к немедленному отказу от распространенного термина: существуют научные традиции, накоплен большой эмпирический материал. Другое дело, что тема нуждается в демифологизации и корректном, не политизированном изучении и освещении.

Существует множество определений организованной преступности. Некоторые из них лаконичны, но тавтологичны и малосодержательны (« organized crime is crime that is organized » [101] «Организованная преступность есть преступность, которая организована». ). Другие излишне громоздки, авторы пытаются перечислить все возможные признаки организованной преступности [102] Абадинский Г. Организованная преступность. СПбГУ, 2002. .

В качестве рабочего можно принять определение, предложенное на Международной конференции в Суздале (1991): « Функционирование устойчивых, управляемых сообществ преступников, занимающихся преступлениями как бизнесом и создающих систему защиты от социального контроля с помощью коррупции ». Организованная преступность – не сумма преступных организаций и совершаемых ими преступлений. Это качественно новая характеристика такого состояния преступности, когда она встроена в социальную систему, оказывая существенное влияние на ее другие составляющие (элементы) и прежде всего – на экономику и политику.