Виктор Шнирельман - «Порог толерантности». Идеология и практика нового расизма

Однако, как предупреждает Цветан Тодоров, говоря о расизме, следует не только проводить различие между теоретической доктриной и реальным поведением, но и избегать представления о чересчур жесткой связи между ними. Ведь доктрина вовсе не обязательно реализуется на практике, а поведение человека улицы не требует опоры на какую-либо сложную теоретическую концепцию. Как мы увидим ниже, это относится и к процессу расиализации, который создает предпосылки для расизма, но не ведет к нему автоматически. В этом смысле можно даже говорить о «теории расы» без расизма [83] Как показал Дж. Моссе, в начале XX в. некоторые еврейские интеллектуалы верили в особую «еврейскую расу», но не были расистами, ибо не отстаивали никакого расового превосходства. См.: Mosse G. L. Toward the final solution: a history of European racism. New York: Harper and Row, 1978. P. 122–126. и, напротив, о расизме без «теории расы». Этот важный вывод нам понадобится при анализе советской действительности.

Современный расизм по большей части принимает скрытые формы и выступает в виде «мягкого расизма», присущего доминирующему населению во многих странах Запада, причем даже в Германии, где еще сохраняется живая память об эпохе нацизма [84] О Германии см.: Tissberger M. The project(ions) of «civilization» and the counter-transferences of Whiteness: Freud, Psychoanalysis, «Gender» and «Race» // Tissberger M., Dietze G., Hrzan D., Husmann-Kastein J. (Hrsg.). Weiss – Weisssein – Whiteness. Kritische Studien zu Gender und Rassismus. Frankfurt am Main: Peter Lang, 2006. P. 91–92. . Действительно, из-за изменения общественных норм и принятия в ряде стран антидискриминационных законов там стало не принято открыто выражать свои негативные чувства. В ряде стран Западной Европы даже само использование термина «раса» влечет за собой судебное преследование. Поэтому нередко, рассуждая вслух о своей толерантности, люди в глубине души могут в полной мере сохранять свои предубеждения, чему имеются экспериментальные подтверждения [85] Weitz S. Attitude, voice and behavior: a repressed affect model of interaction // Journal of personality and social psychology. 1972. Vol. 24. P. 14–21; Brown R. Prejudice: its social psychology. Oxford and Cambridge: Blackwell, 1995. P. 211–214. . По словам одного исследователя, «сегодня дело заключается не в том, что расовые настроения покинули многих белых американцев, а в том, что в силу лучшего воспитания общество избегает открыто демонстрировать многие из своих чувств» [86] Fernandez J. P. The impact of racism on Whites in corporate America // Bowser B. P., Hunt R. G. (eds.). Impacts of racism on White Americans. Thousand Oaks: SAGE Publications, 1996. P. 164. .

Однако это не мешает людям голосовать за кандидатов, выступающих с расистскими лозунгами или известных своими расистскими взглядами. Правда, некоторые специалисты предупреждают против чересчур поспешной оценки результатов такого рода голосований. Ведь, голосуя за расиста, люди могут выказывать поддержку тем положениям (политическим, социальным) его программы, которые не имеют прямого отношения к расизму. Исследования показывают, что, даже голосуя за нацистов в начале 1930-х гг., многие немцы делали это отнюдь не из-за их антисемитизма. Если бы они знали о грядущем Холокосте, Гитлер получил бы не более 5 % голосов [87] Rattansi A. Racism. A very short introduction. Oxford: Oxford Univ. Press, 2007. P. 62–64, 122. См. также: Gingrich A. Concept of race vanishing, movements of racism rising? Global issues and Austrian ethnography // Ethnos. 2004. Vol. 69. № 2. P. 159–160; Idem . Nation, status and gender in trouble? Exploring some contexts and characteristics of neo-nationalism in Western Europe // Gingrich A., Banks M. (eds.). Neo-nationalism in Europe and beyond. New York: Berghahn Books, 2006. P. 36–47. .

Кроме того, расистские настроения вовсе не обязательно проявляются в поддержке избирателями политиков-расистов. Опыт Европы 1980–1990-х гг. показывает, что во время выборов такие политики и их партии нередко получали много меньше голосов, чем можно было бы ожидать, исходя из популярности их расистских лозунгов в среде обывателей. Иными словами, полагаясь на них в решении проблемы иммигрантов, люди опасались доверять им судьбы своих стран в целом [88] Hargreaves A. G., Leaman J. Racism in contemporary Western Europe: an overview // Hargreaves A. G., Leaman J. (eds.). Racism, ethnicity and politics in contemporary Europe. Aldershot: Edward Elgar, 1995. P. 9–10. .

Успешная борьба с расизмом требует четкого понимания того, что такое раса и что такое расизм. Критикуя наивный антирасизм, современные аналитики подчеркивают его слабость, заключающуюся в неадекватном понимании противника. Ведь за последние десятилетия в связи с появлением новых форм расизма термин «расизм» потерял свое прежнее четкое операциональное содержание и стал расплывчатым [89] Характерно, что такой тонкий исследователь расизма, как Али Раттанси, начинает свою недавнюю книгу с признания того, что «расизм определить нелегко». См.: Rattansi A. Racism. P. 1. О широком спектре понимания термина «расизм» см.: Ibid. P. 4–12. Сегодня противостоящие друг другу сторонники и противники политики аффирмативных действий в США называют друг друга «расистами». Об этом см.: Haney Lopez I. F. White by law: the legal construction of race. New York: New York Univ. Press, 1996. P. 178–179; Mukherjee R. The racial order of things: cultural imaginaries of the post-soul era. Minneapolis: Univ. of Minnesota Press, 2006. P. 41–82. . Обычно его нагружают весьма неопределенным негативным содержанием, тогда как «антирасизм» воспринимается позитивно, и поэтому иногда даже расисты не видят ничего странного в объявлении себя борцами с расизмом. Вот почему для целенаправленной борьбы с расизмом требуется четко определить, что сегодня вкладывается в понятие «расизм» [90] Cole J. The new racism in Europe. A Sicilian ethnography. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 9; Wieviorka M. Is it difficult to be an anti-racist? . Кроме того, как пятнадцать лет назад подчеркнул Р. Майлз, многие в своем увлечении борьбой с расизмом забыли о том, что он требует не только обличения, но и объяснения [91] Miles R. Explaining racism in contemporary Europe // Rattansi A., Westwood S. (eds.). Racism, modernity and identity: on the Western front. Cambridge, UK: Polity Press, 1994. P. 198–199. .

Определение расизма, которым в прошлом широко пользовались борцы с расизмом, в том числе выходцы из школы Боаса, предполагало, что человеческие расы как обособленные группы с четкими границами являются объективной реальностью [92] Benedict R. Race and racism. P. 96–97. . Так как последнее все более подвергается специалистами сомнению, прежний подход к расизму в настоящее время пересмотрен. Критикуя раннее определение расизма, Р. Майлз пишет, что его, во-первых, следует рассматривать в контексте XIX в., когда господствовал «научный расизм». Во-вторых, оно ошибочно видело в расизме вечное и неизменное свойство человеческой натуры. В-третьих, его сторонники были твердо убеждены в существовании человеческих рас [93] То, что невозможно бороться с расизмом, сохраняя концепцию расы как объективной реальности, было ясно еще около ста лет назад. См., напр.: Шийк А. Расовая проблема и марксизм. С. 84–231. Это подтверждает и современный британский автор: «Единственный способ придать смысл сложному и постоянно меняющемуся дискурсу вокруг цвета, культуры и политики – это сместить с пьедестала и деэссенциализировать концепции “расы”, этничности и нации…» См.: Rattantsi A. «Western» racisms, ethnicities and identities in a «postmodern» frame // Rattansi A., Westwood S. (eds.). Racism, modernity and identity: on the Western front. Cambridge, UK: Polity Press, 1994. P. 56. . Наконец, в-четвертых, использовавшаяся в недавнем прошлом концепция расизма была чересчур политизирована и нацелена главным образом против германского фашизма. По всем этим причинам она становилась бессильной против современных форм расизма. Поскольку расизм как идеология имеет дело не с реальностью, а с представлением о ней, и представление это может быть очень разнообразным и далеко не сводится к биологии, Майлз отдает должное подходу британского социолога Джона Рекса, утверждавшего, что новая концепция расизма должна делать акцент на функцию, а не на содержание дискурса [94] Это перекликается со словами Р. Бенедикт о том, что, «чтобы понять расовые гонения, нам не надо изучать расу, а надо изучать гонения». См.: Benedict R. Race and racism. P. 147. . Иными словами, расизм можно определить как стремление наделить группу такими биологическими или культурными особенностями, которые бы оправдывали ее дискриминацию. Именно так расизм и видится американскому социологу Филлис Кац: «Расизм – это неравное отношение к людям из-за их принадлежности к какой-либо особой группе» [95] Katz Ph. A. Racism and social science: towards a new commitment // Katz Ph. A. (ed.). Towards the elimination of racism. New York: Pergamon, 1976. P. 3. . Правда, Майлз признает рамки этого подхода чересчур расширительными, грозящими концепции «инфляцией» [96] Miles R. Racism. London and New York: Routledge, 1989. P. 48–50, 79; Майлз Р., Браун М. Расизм. С. 105. .