Рэйвин Коннелл - Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика

Однако будущее Делии созидается не в закрытой и статичной системе. Эта система меняется, даже в каких-то мелочах. Так, мать научила готовить не только обеих своих дочерей, но и сына. И в некоторых важных моментах жизни семьи можно усмотреть значительную напряженность, даже противоречие. Сама Рей была хорошей ученицей, но ей пришлось бросить школу раньше, чем ей хотелось бы, чтобы помогать своей овдовевшей матери. Она хотела стать медсестрой, но Фреду, который был в то время ее бойфрендом, эта идея не понравилась, и она отказалась от нее. «Это единственное, о чем я сожалею, думая о своем прошлом», – сетует она, в такой мягкой форме выражая свое недовольство Фредом.

Еще более удивителен факт, что Рей продолжала работать по найму, даже пока дети были совсем маленькими. Она объясняет это тем, что нужно было расплачиваться за дом, но ее объяснение идет абсолютно в разрез с общепринятым в Австралии представлением о том, что мать должна сидеть дома, пока дети не пойдут в школу, т. е. с тем представлением, которое транслирует и одобряет Делия. Рей чувствовала себя «виноватой» (как она сама говорит) в том, что продолжала работать, и можно предположить, что родственники сильно критиковали ее за это. Складывается впечатление, что именно поэтому всю остальную жизнь она старалась быть образцовой женой и матерью. Поэтому она перегружена работой, так как трудится «на полную ставку» дома и почти на полную ставку – на службе. В свои 38 лет она выглядит совершенно разбитой, она нервная и усталая. Даже Делия, проявляющая необычное для своих лет сочувствие к матери, считает, что Рей хорошо на работе, но что работает она слишком много.

Как у Рей, так и у Фреда вполне отчетливые представления о том, какой должна быть хорошая семья. Оба они принесли в своей жизни какие-то жертвы, вложили много чувств и энергии, чтобы их семья соответствовала этому идеалу. Теперь их мысли сосредоточены на самом младшем ребенке – Делии. Если мать Рей никогда не разговаривала с ней о сексе, то Рей и Фред устраивали для детей что-то вроде бесед за круглым столом о половой жизни. Они пытаются относиться к своим детям с бо́льшим пониманием, чем в свое время относились к ним их родители, и в то же время – не утратить контроля над ними. Они внимательно следят за тем, что происходит в подростковой среде. Когда до Фреда дошли слухи о «сексе, наркотиках и каких-то темных делишках в школьных туалетах», он пошел в школу, чтобы поговорить с учителями и выяснить, не замешаны ли в этих «делишках» Делия и ее сестра. Узнав как-то раз, что Делия примкнула к компании сверстников, которые курят, а по выходным напиваются, Рей приложила все силы, чтобы отвлечь Делию от этой компании, и добилась своего. При этом Фред и Рей не препятствуют общению Делии со сверстниками. Наличие у нее бойфренда всячески приветствуется. Более того, самое удивительное, что родители, похоже, сами выбрали ей этого юношу, по крайней мере именно они познакомили ее с ним.

За этим постоянным управлением детьми стоит структура власти, которая совершенно однозначно ставит Фреда в положение «главы домохозяйства», а Рей – на место его заместителя. Он чувствует себя уверенно в публичной сфере, а она нет. Он противопоставляет свое поведение поведению своего отца, «сурового (читай: грубого) человека», который мог высечь восемнадцатилетнего юношу за нарушение этикета во время семейного обеда. Фред рассказал нам, причем не без самодовольства, что он каждого из своих детей хорошенько выпорол по одному разу, и больше не понадобилось. Сейчас он может контролировать их с помощью «прикладной психологии». Мы не стали спрашивать, воспитывал ли он и Рей «непсихологическими» методами. (Согласно статистике по домашнему насилию, по крайней мере в четверти всех браков жены подвергаются агрессии со стороны мужей.) Фред вкладывает много сил в подготовку местных юношеских команд по футболу и является президентом их клуба, а Рей работает казначеем этого клуба. Фред считает своим правом проводить с ребятами из клуба один-два вечера в неделю за кружкой пива. Рей – даже если бы она и считала, что вправе к ним присоединиться, – слишком занята для этого.

Очевидно, что приведенных выше фактов достаточно только для предварительного описания условий жизни Делии. Но их, видимо, достаточно для того, чтобы показать: исходный вопрос нашего исследования (что стоит за ее отношением к учебе и намерением бросить школу?) предполагает изучение сложного переплетения личностных и социальных факторов. Сюда входит анализ классовой принадлежности ее семьи, которым уже давно занимается социология образования. Но не менее важно учесть то обстоятельство, что Делия выросла в социальной среде, где отношения между мужчинами и женщинами имеют свою специфику.

Нельзя понять жизнь Делии, не разобравшись в разделении труда между мужчинами и женщинами в школе, в семье, где она выросла, и в других семьях, с которыми она сталкивается, а также на рабочих местах Фреда и Рей. Следует также понять отношения власти между мужьями и женами, между мужчинами и женщинами в профсоюзах и общественных организациях типа футбольного клуба. Мы должны понять, как конструируются фемининность Рей и маскулинность Фреда, как социальная среда реагирует на пробуждающуюся сексуальность Делии, как ей преподносятся образы фемининности. Мы не сможем понять Делию, если не примем во внимание напряженности и противоречия в этих процессах и то, как они меняются от поколения к поколению.

Эти вопросы отнюдь не изолированы друг от друга. Они тесно связаны между собой и определяют сферу жизни социума, которая подчиняется жестким паттернам, или моделям. Признав это обстоятельство, мы автоматически соглашаемся с тем, что эти паттерны определяют поведение не только Делии, Рей и Фреда. События, происходящие в их социальной среде, являются частью более широкого множества социальных процессов, которые следует анализировать для понимания того, что происходит в жизни Делии. Поэтому мы рассмотрим, как эти паттерны проявляются в более широком масштабе.

Разделение труда в семье Делии и виды занятости ее отца и матери обусловлены общепринятыми образами мужчины как кормильца и женщины как хранительницы очага. Они также обусловлены серьезными материальными причинами. Нам неизвестно содержание налоговых деклараций Фреда и Рей Принс, но нам известны общие итоги налогообложения. В Австралии в 1978 году, т. е. тогда, когда мы проводили интервью с ними, средняя заработная плата мужчин, работающих на полную ставку, составляла $ 239,00, а женщин – $ 183,00. Т. е. спустя десятилетие после принятия постановления «О равной оплате труда», определившего концепцию равенства полов в оплате труда, женщины получали 77 % от той суммы, которую получали мужчины. К 1985 году эта доля увеличилась до 82 %.