Борис Гребенщиков - Книга Песен

На кладбище грязь, полшестого,

Мать-земля сегодня сыра;

И в ней стоят хорошие парни,

Хотя, должно быть, пьяны с утра.

Но как не пить при такой работе,

И я храню для них водку в пальто;

И мне хотелось бы петь об этом,

Но этот текст не залитует никто.

Иван спешит на работу,

Он спешит на работу, не торопясь;

Похоже, что ему все равно,

Успеет ли он к девяти часам.

Осенний парк, опавшие листья -

Такая прекрасная грязь

Он был инженером, теперь он сторож,

Он выбрал себе это сам.

И его Беломор горит на лету,

И это новая жизнь на новом посту.

Когда я смотрю в окошко,

Я вижу, как кто-то идет

По крыше -

Может быть, это собака (кошка),

А может быть, это крот.

Я вижу не слишком ясно,

Мешает крутой наклон

Той крыши -

Может быть, это букашка,

А может быть, это слон.

Над ними чистое небо,

Под ними — хрупкий карниз,

И я не знаю, как сделать, чтобы

Помочь им спуститься вниз.

И я сижу у окна и смотрю в пустоту,

И это новая жизнь на новом посту…

Зеленая лампа и грязный стол,

И правила над столом.

Сторож Сергеев глядит в стакан

И думает о былом;

Но вот приходят к нему друзья,

Прервав его мыслей ход.

И быстро вливают портвейна литр

Сторожу прямо в рот.

Друзья пришли к нему неспроста,

Пройдя не одну версту.

Они желают видеть его

На боевом посту.

И сторож Сергеев, презрев свой долг,

Ловит беседы нить;

И ставит стулья друзьям своим,

Поскольку им негде пить.

И он говорит с ними до утра,

Забыв обойти свой двор.

Он пьет, не глядя совсем на дверь,

Куда мог забраться вор;

Но ночь проходит, приходит день,

Как в мире заведено,

И сторож Сергеев упал под стол,

Допив до конца вино.

Зеленая лампа горит чуть-чуть,

И сменщик уж час как здесь.

А сторож Сергеев едва встает,

Синий с похмелья весь.

И он, трясясь, выходит за дверь,

Не зная еще куда;

Желает пива и лечь поспать

Скромный герой труда.

Крылья сломались, когда еще воздух был пуст.

Кто мог сказать ему, что за плечами лишь груз?

Кто мог что-то сказать ему — мы знали, что он впереди.

Я шепнул ему вслед: "Лети, мой ангел, лети!"

Мальчик, похожий на мага, слепой, как стрела,

Девственность неба разрушивший взмахом крыла;

Когда все мосты обратились в прах, и пепел покрыл пути,

Я сказал ему вслед: "Лети, мой ангел, лети!"

Я знаю — во всем, что было со мной, Бог на моей стороне,

И все упреки в том, что я глух, относятся не ко мне.

Ведь я слышу вокруг миллион голосов.

Но один — как птица в горсти;

И я сжимаю кулак: " Лети, мой ангел, лети!"

Некоторым людям свойственно петь,

Отдельным из них — в ущерб себе.

Я думал, что нужно быть привычным к любви,

Но пришлось привыкнуть к прицельной стрельбе.

Я стану красивой мишенью ради тебя;

Закрой глаза — ты будешь видеть меня, как сны;

Что с того, что я пел то, что я знал?

Я начинаю движение в сторону весны.

Я буду учиться не оставлять следов,

Учиться мерить то, что рядом со мной:

Землю — наощупь, хлеб и вино — на вкус,

Губы губами, небо — своей звездой;

Я больше не верю в то, что есть что-то еще;

Глаза с той стороны прицела ясны.

Все назад! Я делаю первый шаг,

Я начинаю движение в сторону весны.

Некоторым людям свойственно пить -

Но раз начав, нужно допить до дна.

И некоторым людям нужен герой,

И если я стану им — это моя вина;

Прости мне все, что я сделал не так,

Мои пустые слова, мои предвестья войны;

Господи! Храни мою душу -

Я начинаю движение в сторону весны.

Сидя на красивом холме

Я часто вижу сны, и вот что кажется мне:

Что дело не в деньгах, и не в количестве женщин,

И не в старом фольклоре, и не в Новой Волне -

Но мы идем вслепую в странных местах,

И все, что есть у нас — это радость и страх,

Страх, что мы хуже, чем можем,

И радость того, что все в надежных руках;

И в каждом сне

Я никак не могу отказаться,

И куда-то бегу, но когда я проснусь,

Я надеюсь, ты будешь со мной…

Иван Бодхидхарма движется с юга

На крыльях весны;

Он пьет из реки,

В которой был лед.

Он держит в руках географию

Всех наших комнат,

Квартир и страстей;

И белый тигр молчит,

И синий дракон поет;

Он вылечит тех, кто слышит,

И может быть тех, кто умен;

И он расскажет тем, кто хочет все знать,

Историю светлых времен.

Он движется мимо строений, в которых

Стремятся избегнуть судьбы;

Он легче, чем дым;

Сквозь пластмассу и жесть

Иван Бодхидхарма склонен видеть деревья

Там, где мы склонны видеть столбы;

И если стало светлей,

То, видимо, он уже здесь;

Он вылечит тех, кто слышит,

И, может быть тех, кто умен;

И он расскажет тем, кто хочет все знать,

Историю светлых времен.

Она открывает окно,

Под снегом не видно крыш.

Она говорит: "Ты помнишь, ты думал,

Что снег состоит из молекул?"

Дракон приземлился на поле —

Поздно считать, что ты спишь,

Хотя сон был свойственным этому веку.

Но время сомнений прошло, уже раздвинут камыш;

Благоприятен брод через великую реку.

А вода продолжает течь

Под мостом Мирабо;

Но что нам с того?

Это

Дело мастера Бо.

У тебя есть большие друзья,

Они снимут тебя в кино.

Ты лежишь в своей ванной,

Как среднее между Маратом и Архимедом.

Они звонят тебе в дверь — однако входят в окно,

И кто-то чужой рвется за ними следом…

Они съедят твою плоть, как хлеб,

И выпьют кровь, как вино;

И взяв три рубля на такси,

Они отправятся к новым победам;

А вода продолжает течь

Под мостом Мирабо;

Но что нам с того —

Это дело мастера Бо.

И вот — Рождество опять

Застало тебя врасплох.

А любовь для тебя — иностранный язык,

И в воздухе запах газа.

Естественный шок,

Это с нервов спадает мох;

И вопрос: "Отчего мы не жили так сразу?"

Но кто мог знать, что он провод, пока не включили ток?

Наступает эпоха интернационального джаза;

А вода продолжает течь

Под мостом Мирабо;

Теперь ты узнал,

Что ты всегда был мастером Бо;

А любовь — как метод вернуться домой;

Любовь — это дело мастера Бо…

Двигаться дальше,

Как страшно двигаться дальше,

Выстроил дом, в доме становится тесно,

На улице мокрый снег.

Ветер и луна, цветы абрикоса -

Какая терпкая сладость;

Ветер и луна, все время одно и то же;