Юрий Визбор - т.1 Стихотворения и песни

Ах, как бы теперь легла
Рука на твое плечо!
Земля до того кругла,
Что свидимся мы еще.
По мокрому по песку
Твой след замела волна,
И грустно вздохнул Иркутск,
Наверно таки, спьяна.

А ты говоришь: «Постой!»
А я говорю: «Дела!»
Лечу в черноте пустой,
Как ангел, но без крыла.
И день без тебя — в тоску,
И ночь без тебя больна.
Навстречу летит Иркутск,
Уж точно таки, спьяна.

Вот это для мужчин —
Рюкзак и ледоруб,
И нет таких причин,
Чтоб не вступать в игру.
А есть такой закон —
Движение вперед,
И кто с ним не знаком,
Навряд ли нас поймет.

Прощайте вы, прощайте,
Писать не обещайте,
Но обещайте помнить
И не гасить костры
До после восхожденья,
До будущей горы!

И нет там ничего —
Ни золота, ни руд,
Там только-то всего,
Что гребень слишком крут.
И слышен сердца стук,
И страшен снегопад,
И очень дорог друг,
И слишком близок ад.

Но есть такое там,
И этим путь хорош,
Чего в других местах
Не купишь, не найдешь:
С утра подъем, с утра,
И до вершины бой.
Отыщешь ты в горах
Победу над собой.

Прощайте вы, прощайте,
Писать не обещайте,
Но обещайте помнить
И не гасить костры
До после восхожденья,
До будущей горы!

Статный парень, товарищ мой —
Он приехал издалека, —
Из страны, где тепло зимой
И другая шумит река.
И заснуть бы нам всем пора,
Но хороший пошел разговор.
И сидят у костра семь стран,
У подножья Памирских гор.

Переводчик не нужен нам,
Мы поймем друг друга без слов,
Снег и ветер — все пополам,
Пополам — мороз и тепло.
И твои, товарищ, бои
Оставляют меня без сна.
Государства у нас свои,
Революция в нас одна.

Мы идем по крутым снегам,
И метет, понимаешь, метет,
Упирается в грудь пурга,
На щеках намерзает лед.
Но сгибает спину гора
И крутой восходит маршрут —
Поднимаются вверх семь стран,
Вместе к Ленину все идут!

По краю воронок — березок столбы,
По краю воронок — грибы да грибы.
Автобус провоет за чахлым леском.
Туман над Невою, как в сердце ком.

А кто здесь с войны сыроежкой пророс?
Так это ж пехота, никак не матрос.
Матрос от снаряда имел поцелуй
И вырос в отдельно стоящий валуй.

По минному полю шагает взрывник,
По бывшему минному полю — грибник,
Он в каске, как дьявол, очки со слюдой,
Бордовая «ява» — как конь молодой.

Несут грибники на закуску грибы…
Проносит санрота гробы да гробы…
Морская пехота, зенитная часть,
Саперная рота и два трубача.

А ну-ка, ребята, отдайте грибы!
Пускай они снова врастают в гробы!
Откинутся доски, земля отлетит,
И ротный построиться роте велит.

И снова — атака, и снова — «ура!»,
Опять из-за танков палит немчура.
Нельзя им сторонкой уйти от судьбы —
Воронки, воронки… грибы да грибы…

На поле Лодейном
Не видно лодей,
Лодейное поле —
Могилы людей.
Над полем Лодейным
Бушует зима
И светит звезда
Под названием Марс.

На Марсе — порядок
И полный покой,
На Марсе не видно
Войны никакой.
А тут то и дело
Стучатся в окно:
«Вставай-ка, товарищ,
Запахло войной!

Запахло войной,
Загремело вдали.
Подводные лодки
Под воду ушли.
И ты, дорогой,
Оторвись от жены.
Не кто ты другой,
А надёжа страны».

Надёжа надёжей —
Иду по двору,
Несу под одёжей
Поношенный труп.
Готов хоть на полюс,
Но только, браток,
На поле Лодейное
Я не ходок.

Я сижу, ох, хорошо я сижу!
Не ворочаюсь, лишь глазом вожу.
Глянешь влево — все собачья мура,
А направо — все тундра да тундра.
Закурю я сигаретку «Трезор»,
Погляжу я на капот-горизонт.
Не встречается любовь мне пока…
Всё навстречу облака, облака.

Мне в отряде говорят кореша:
— Ты, Аркадий, просто парень-душа.
Ты пилот, — мне говорят, — золотой
И вообще ты молоток холостой.
Ну а я на топчане все лежу,
Все мужей к законным женам вожу.
Не встречается жена мне пока…
Всё навстречу облака, облака.

Я за столик преотлично сажусь,
Будто я на ВПП захожу:
— Я гражданку вроде видел в кино?
Познакомимся! Пилот Иванов.
Да не суйся ты червонцем, не гадь!
Вот полярные — так это ж деньга!
Дайте девочке моей коньяка.
Всё навстречу облака, облака…

А наземный пост с хрипотцой донес,
Что у «тридцать второй» машины при взлете
С левым шасси какой-то вопрос
И оно бесполезно висит в полете.

А человек, сидящий верхом на турбине,
Капитан ВВС Донцов,
Он — памятник ныне, он — память отныне
И орден, в конце концов!

И ночных полетов руководитель
Стал кричать в синеву:
— Войдите в вираж! В пике войдите!
Но помнить: внизу живут!

А «тридцать второй» кричит:
«На брюхо Сажусь, и делу хана!
А пенсию — официантке Валюхе,
Она мне вроде жена…»

И красные строчки — посадочный знак,
И красный удар — в бетон!
Прекрасные ветры в открытый колпак,
И кто-то целует потом…

А человек, сидевший верхом на турбине,
Капитан ВВС Донцов,
Майор он отныне, инструктор отныне,
Женат он, в конце концов!

А зима будет большая…
Вот, гляди-ка, за рекой
Осень тихо умирает,
Машет желтою рукой.

Плачут мокрые осины,
Плачет дедушка Арбат,
Плачет синяя Россия,
Превратившись в листопад.

И, сугробы сокрушая,
Солнце брызнет по весне…
А зима будет большая —
Только сумерки да снег.

По переулку в синяках
Ночная тьма, ночная тьма.
Сидит в портовых кабаках
Ночная долгая зима.

И каблуками в шар земной,
И кулаками по столу…
Чужое горе за спиной,
Щека, прижатая к стеклу.

И длинный вечер без любви,
И странный город без огней,
И протекает ночь в крови,
Асфальт белеет при луне.

И как же быть, и как же быть?
В какие верить чудеса?
Колеса крутятся судьбы,
Кричат с пластинок голоса.

Ты только тихо мне шепни
Свои безумные слова,
Ты только молча намекни,
Что ты жива, что ты жива.