Владимир Высоцкий - Избранное

Для туристов рай.

Рядом на поляночке

С граблями в руках

Веселились панночки —

Души нараспах.

— Да, побывала Польша в самом пекле! —

Сказал старик и лошадей распряг, —

Красавицы полячки не поблекли,

А сгинули в немецких лагерях.

Лемеха въедаются

В землю, как каблук,

Пеплы попадаются

До сих пор под плуг.

Память вдруг разрытая, —

Не живой укор.

Жизни недожитые —

Для колосьев корм.

В мозгу моем, который вдруг сдавило

Как обручем, — но так его! дави! —

Варшавское восстание кровило,

Захлебываясь в собственной крови…

…Дрались худо бедно ли,

А наши корпуса

В пригороде медлили

Целых два часа.

В марш-бросок, в атаку ли Рвались как один,

И танкисты плакали На броню машин…

Военный эпизод — давно преданье,

В историю ушел, порос быльём.

Но не забыто это опозданье,

Коль скоро мы заспорили о нём.

Почему же медлили

Наши корпуса?

Почему обедали

Эти два часа?

Говорят, что танками,

Мокрыми от слез,

Англичанам с янками

Мы утёрли нос.

А может быть, разведка оплошала —

Не доложила. Что теперь гадать!

Но вот сейчас читаю я: «Варшава»—

И еду, и хочу не опоздать.

Лес ушёл, и обзор расширяется,

Вот и здания проявляются,

Тени нам под колёса кидаются

И остаться в живых ухитряются.

Перекрёсточки — скорость сбрасывайте!

Паны, здравствуйте! Пани, здравствуйте!

И такие, кому не до братства, те

Тоже здравствуйте, тоже здравствуйте!

Я клоню свою голову шалую

Пред Варшавою, пред Варшавою.

К центру — «просто» — стремлюсь, поспешаю я,

Понимаю, дивлюсь, что в Варшаве я.

Вот она, многопослевоенная,

Несравнимая, несравненная,—

Не сровняли с землёй, оглашенные,

Потому она и несравненная.

И порядочек здесь караулится:

Указатели — скоро улица.

Пред старушкой пришлось мне ссутулиться —

Выясняю, чтоб не обмишулиться,

А по-польски — познания хилые,

А старушка мне — Прямо, милые! —

И по-прежнему засеменила и

Повторяла всё: — Прямо, милые…

Хитрованская Речь Посполитая,

Польша панская, Польша битая,

Не единожды кровью умытая,

На Восток и на Запад сердитая,

И Варшава — мечта моя давняя,—

Осквернённая, многострадальная,

Перешедшая в область предания,—

До свидания, до свидания…

Шар огненный все просквозил,

Все перепек, перепалил,

И, как груженый лимузин,

За полдень он перевалил.

Но где-то там в зените был —

Он для того и плыл туда,

Другие головы кружил,

Сжигал другие города

Ещё асфальт не растопило

И не позолотило крыш,

Ещё светило солнце лишь

В одну худую светосилу,

Ещё стыдились нищеты

Поля без всходов, лес без тени,

Ещё тумана лоскуты

Ложились сыростью в колени,

Но диск на тонкую черту

От горизонта отделило.

Меня же фраза посетила:

Не ясен свет, пока светило

Лишь набирает высоту!

Пока гигант ещё на взлёте,

Пока лишь начат марафон,

Пока он только устремлён

К зениту, к пику, к верхней ноте,

И вряд ли астроном-старик

Определит: — На солнце — буря. —

Мы можем всласть глазеть на лик,

Разинув рты и глаз не щуря.

И нам, разиням, на потребу

Уверенно восходит он —

Зачем спешить к зениту Фебу,

Ведь он один бежит по небу —

Без конкурентов марафон.

Но вот — зенит, — глядеть противно

И больно, и нельзя без слёз.

Но мы — очки себе на нос

И смотрим, смотрим неотрывно,

Задравши головы, как псы,

Все больше жмурясь, скаля зубы,

И нам мерещатся усы,

И мы пугаемся — грозу бы!

Должно быть, древний гунн — Аттила

Был тоже солнышком палим,

И вот при взгляде на светило

Его внезапно осенило,

И он избрал похожий грим.

Всем нам известные уроды

(Уродам имя — легион)

С доисторических времён

Уроки брали у природы.

Им апогеи не претили,

И, глядя вверх, до слепоты

Они искали на светиле

Себе подобные черты.

И если б ведало светило,

Кому в пример встаёт оно,

Оно б затмилось и застыло,

Оно бы бег остановило

Внезапно, как стоп-кадр в кино.

Вон, наблюдая втихомолку

Сквозь закопчённое стекло,

Когда особо припекло,

Один узрел на лике чёлку.

А там другой пустился в пляс,

На солнечном кровоподтёке

Увидев щели узких глаз

И никотиновые щёки…

Взошла луна — вы крепко спите,

Для вас светило тоже спит,

Но где-нибудь оно в зените

(Круговорот, как ни пляшите)

И там палит, и там слепит!

[1973]

* * *

Неправда, над нами не бездна, не мрак, —

Каталог наград и возмездий.

Любуемся мы на ночной зодиак,

На вечное танго созвездий.

Глядим, запрокинули головы вверх,

В безмолвие, в тайну и вечность —

Там трассы судеб и мгновенный наш век

Отмечены в виде невидимых вех,

Что могут хранить и беречь нас.

Горячий нектар в холода февралей,—

Как сладкий елей вместо грога,—

Льёт звёздную воду чудак Водолей

В бездонную пасть Козерога.

Вселенский поток и извилист, и крут,

Окрашен то ртутью, то кровью,

Но, вырвавшись мартовской мглою из пут,

Могучие Рыбы на нерест плывут

По Млечным протокам к верховью.

Декабрьский Стрелец отстрелялся вконец,

Он мается, копья ломая.

И может без страха резвиться Телец

На светлых урочищах мая.

Из августа изголодавшийся Лев

Глядит на Овена в апреле.

В июнь, к Близнецам свои руки воздев,

Нежнейшие девы созвездия Дев

Весы превратили в качели.

Лучи световые пробились сквозь мрак,

Как нить Ариадны конкретны,

Но злой Скорпион и таинственный Рак

От нас далеки и безвредны.

На свой зодиак человек не роптал, —

Да звёздам страшна ли опала?

Он эти созвездия с неба достал,

Оправил он их в благородный металл,

И тайна доступною стала.

[1973]

Когда я спотыкаюсь на стихах,

Когда не до размеров, не до рифм,

Тогда друзьям пою о моряках,

До белых пальцев стискивая гриф.

Всем делам моим на суше вопреки

И назло моим заботам на земле,

Вы за мной пришлите шлюпку, моряки,

Поднесите рюмку водки на весле.

Любая тварь по морю — знай плывет,

Под винт попасть не каждый норовит,

А здесь, на суше, встречный пешеход

Наступит, оттолкнет и убежит.

Всем делам моим на суше вопреки

И назло моим заботам на земле

Вы меня возьмите в море, моряки,

Я все вахты отстою на корабле!

Известно вам — мир не на трёх китах,

А мне известно — он не на троих.

Вам вольничать нельзя в чужих портах,

А я забыл, как вольничать в своих.

Всем делам моим на суше вопреки