Густав Беннеке - Современная норвежская новелла

Через пару часов он проснулся и снова, в который уже раз, стал думать о своей встрече с медведем. Спустившись с нар, он развел огонь под котелком.

— Ну разве можно было ожидать от разумного медведя, чтобы он вот так, во весь рост, вдруг ринулся прямо на меня? Халдор Иверсен сам довольно-таки опасен, когда вооружен. Скажи на милость, как тебе могла прийти в голову такая дурацкая идея? Неужели ты до такой степени проголодался? Конечно, в марте в Гренландии доходы неважнецкие, и нет ничего удивительного в том, что тебе хотелось есть. Но ты, видно, не слишком привередлив в оде. Мое мясо уже давно не деликатес. Значит, у тебя были какие-то другие причины. Ну что же, посмотрим.

Халдор готовился к долгому и трудному переходу. Ночь, а то и две ему, возможно, придется провести под открытым небом. Ну ничего, ему не впервой. Он взял с собой примус и еще одну меховую куртку, на всякий случай. Но его путешествие неожиданно закончилось менее чем через три часа. Судьба иногда любит пошутить.

Когда Мусорная долина осталась позади, Халдор взял курс на торосы, громоздившиеся к востоку от мыса Маккензи. Это был кратчайший путь до того места, где прошлым вечером он прекратил преследовать медведя. Но уже через полчаса Халдор снова наткнулся на кровавый след, и след этот был совсем свежий. Он шел от торосов, и все по прямой линии, к мысу, где он встретил и ранил медведя.

Странно! Очевидно, это тот же самый медведь. Значит, он прошел десятки километров, сделав огромный-преогромный крюк, и вернулся к этому же мысу. Естественно было бы предположить, что раненый медведь спрячется где-нибудь подальше от того места, где в него стреляли, или уйдет на восток к морю. Но этот медведь явно был одним из самых оригинальных представителей своей породы. Зачем ему было надо, раненому, возвращаться на этот проклятый мыс?

Очень странно! Не переставая удивляться, Халдор пошел по медвежьим следам к мысу. Он окинул взглядом крутой обрывистый берег. Но медведя нигде не было.

Оставив сани, Халдор медленно пошел дальше. Теперь он снял ружье с плеча и держал его у бедра, чтобы не быть застигнутым врасплох. Потому что именно теперь он, кажется, нашел решение этой загадки. И решение было не из приятных. Кровавый след вел прямо к береговому валу.

Что такое береговой вал? Там, где ветер, течение и прилив прижимают лед к берегу, торосы стали такими твердыми, что льдины выталкиваются из воды и громоздятся друг на друга, слой за слоем, образуя вдоль всего берега огромный вал высотой в несколько метров — настоящую крепостную стену, сложенную из поставленных стоймя ледяных глыб и похожую на крутой каменистый склон высокой горы. Эту ледяную стену и называют береговым валом.

Халдор нашел медведя на ледяном откосе. Он лежал, свернувшись клубком, словно спал. Но он не спал. Он истек кровью. И был мертв.

— Вот оно что, господи! — сказал Халдор. — Да, теперь я понимаю. Понимаю, почему ты шла прямо на меня. А потом вернулась сюда. Вот жалость-то какая!

На окоченевшем теле медведицы лежал маленький медвежонок и испуганно фыркал, глядя на Халдора.

— Ух ты какой! — ласково заговорил Халдор, успокаивая малыша. — Мне ужасно жалко, что так все получилось, бедняга. Но такое случается иногда в Гренландии, да и не только в Гренландии. Понимаешь? К сожалению, такое случается.

Халдор очень осторожно протянул к медвежонку руку. Медвежонок заскулил и схватил его зубами за палец. Зубы были острые как иголки. Ощутив вкус теплой крови, он начал энергично сосать.

Халдор смущенно усмехнулся:

— Оказывается, ты здорово проголодался, малыш. Ладно, пососи немного. Видно, придется мне угостить тебя, дружок. Но если ты собираешься поселиться у Халдора Иверсена, тебе нужно будет привыкнуть к консервированному молоку. Я теперь тебе буду вроде как приемный отец. Но ты уж извини меня, придется тебя побеспокоить. Не оставлять же здесь такую шкуру, правда? Ой-ой-ой, вот дьявол! Да ты кусаешь своего нового отца, чертенок!

Халдор назвал медвежонка Шалунишка. Он был совсем маленький. Но за короткое время он прикончил два ящика сгущенного молока, и теперь ел почти все, что мог предложить ему Халдор. Такой аппетит не очень согласовался со словом «шалунишка». Поэтому Халдор дал ему новое имя. Он назвал малыша Шалунище.

Однако при случае Халдор давал своему приемышу и другие прозвища, в зависимости от настроения и всякого рода обстоятельств. Иногда это были ужасные ругательства, когда Шалунище что-нибудь рвал или пачкал в хижине. Но бывало и так, что Халдор называл его такими нежными и ласковыми словами, какие редко можно услышать за Полярным кругом. Потому что в общем Шалунище был хороший парень и верный товарищ.

Наступил август, и вот в один прекрасный день на улице Шкиппергата в Тромсё появился охотник Халдор Иверсен; он вел за собой на веревке огромного медведя. Впрочем, жители города не раз наблюдали, как по улице идет человек с медведем. Они считали, что это весьма трогательная, хотя и несколько рискованная демонстрация дружбы между диким зверем и диким человеком.

Кроме того, жители Тромсё поговаривали, что, продав своего мохнатого друга за сребреники, охотники напиваются до бесчувствия. Но что еще остается делать с медведем в этом суровом мире? Может быть, просто застрелить его и потерять две тысячи крон? Чепуха!

Никто никогда не слышал, чтобы твердые как скалы люди, вроде Халдора Иверсена, плакали после заключения подобного рода сделок. И никто никогда не слышал, чтобы плакал Халдор.

Но он плакал.

С ночи пейзаж сильно изменился. Исчезли мягкие контуры горы по ту сторону фьорда. В заливе стал на якорь большой корабль. Эта серо-стальная громада, занявшая собой все пространство, возникла на фоне весеннего неба, словно новая гора с четким силуэтом. Внизу, в долине, мать сажала морковь и петрушку. Ее маленький сынишка сидел неподалеку и смотрел на корабль.

— Это военный корабль, — объяснила ему мать.

Малыш внимательно посмотрел на флаг, развевающийся над кораблем, и ему стало интересно — такого флага он еще не видел.

— Откуда он пришел, мама?

Мать объяснила, какой стране принадлежит это огромное судно.

— Понимаешь, сынок, — продолжала она, — он построен, чтобы защищать людей, если вдруг начнется война.

— А-а-а, — задумчиво протянул мальчуган, все еще разглядывая корабль. Вскоре это ему надоело. Куда интереснее червяки на грядке, они копошатся, розовые в черной земле, их можно зажать в руке и чувствовать, как они извиваются. Мать наказала ему обращаться с ними хорошо — у червяков свое большое назначение в природе, сказала она. А он вовсе и не собирался обижать их.