Эдуард Петишка - Свадебные ночи

— Что за бред? Почему сегодня все в последний раз?

— Не знаю. — Марцела была занята мороженым. — Разве кто скажет почему… Я просто подумала, — она снова лизнула мороженое, — случается ведь так — вдруг однажды человеку приходит в голову, что мало остается времени…

— Времени всегда мало.

— Это верно.

Марцела ела мороженое, и это раздражало Ярина.

— Чего ты его все время лижешь?

— Ужасно быстро тает.

Ярин отшвырнул свой стаканчик с остатками мороженого, оно вдруг показалось ему невкусным.

— Это верно, — повторила Марцела, — времени всегда мало, но наступает такой момент, когда его вовсе не остается. Если бы сегодня все было в последний раз…

— Ну знаешь, хватит! — не выдержал Ярин.

Но Марцела гнула свое.

— Тогда не знаешь, за что раньше браться. Как представишь, что завтра нас уже не будет, сразу и не сообразишь, что надо сделать в первую очередь. А может, ты знаешь, что надо?

— Бред, да и только! — сказал Ярин; ему захотелось курить, но сигареты остались в машине.

Вернулись по плотине к «татре». Пляж внизу напоминал пчелиный улей в момент роения — народу все прибывало.

— Каждый играет в своем песочке, — заметила Марцела.

— И это нормально, — отрезал Ярин.

— Ты так думаешь?

Ей в этот момент хотелось иметь опору понадежнее, чем «свой песочек», что-нибудь такое, что не исчезает вместе с человеком.

Ярин взял из багажника новую пачку сигарет, закурил и, затянувшись несколько раз, успокоился. Даже попытался сменить тему разговора:

— У тебя шикарный купальник! — похвалил он.

Марцела ждала этой похвалы весь день, но сейчас, когда перевалило далеко за полдень… Она вытащила из сумки иллюстрированный журнал.

Ярин заинтересовался:

— А кроссворд есть?

Марцела отделила страницу с кроссвордом, отдала ему. Они пошли по пляжу — их место оказалось занятым. Полотенце кто-то передвинул на траву и преспокойно расположился на их песочке. В другой раз Ярин затеял бы ссору, сегодня же только взглянул на загорелого толстяка и его дебелую супругу и не сказал ни слова. Подняв с травы полотенце, они пошли дальше вдоль рукава реки. В ивняке попадались уютные уголки, то поросшие высокой травой, то с наносами мелкого песка. По дороге заметили лодку с людьми, которые уже не так усердно продолжали поиски. Очевидно, смирились с неудачей и лишь время от времени наугад ощупывали шестом дно. Штефан стоял теперь на корме, железный наконечник его шеста бороздил речную гладь.

— Алло! — крикнул Ярин.

— Привет! — дружески помахал Штефан.

— Узнал меня, — сообщил Ярин Марцеле. — Старый морской волк, но в хорошей форме. Он матросом на реке еще с тех пор, когда я был совсем мальчишкой.

Лодка возвращалась к пруду.

Ярин расстелил для Марцелы полотенце, а сам, скрестив по-турецки ноги, уселся рядом на траву. В ногах он положил сигареты, спички и карандаш. Разложил перед собой страницу журнала и углубился в кроссворд.

Марцела следила за ним поверх журнала, для нее это было весьма любопытно. Если этот день последний в его жизни, то разгадывание кроссворда вряд ли самое подходящее занятие. Впрочем, что было бы подходящим в таких обстоятельствах? Глупо в такой солнечный день думать о подобных вещах, но Марцела ничего не могла с собой поделать. Вспомнила мать, отца и двух своих братьев… И семейный альбом с фотографиями, и снимок тети Марчи, умершей в молодости. Мать рассказывала о ней без волнения и слез, а ведь Марча была ее младшей сестрой и когда-то они жили в одной комнате. Сейчас Марцеле вдруг захотелось, чтобы мать горько оплакивала свою сестру. Ее тревожила мысль, как легко живые забывают мертвых. Раньше она этого не замечала. Только вот сегодня, на пляже, в толпе, где над головами равнодушных людей непрерывно летали мячи, обрывки слов и фраз — будничных серых слов и плоских фраз.

Ярин, почувствовав ее пристальный взгляд, оторвался от кроссворда. Марцела быстро опустила глаза на первый попавшийся абзац. Она читала, не вникая в смысл. А может, смысл был в одном — так или иначе вернуться к той тревожащей мысли?..

День тянулся. Тетя Марча в белой юбке, с теннисной ракеткой в руке… Память об одной жизни… Не более того… Для трех-четырех человек она оставалась просто «тетей Марчей». Училась в медицинском и не доучилась. Ушла из института и из жизни… Какой в этом смысл?

— Послушай, — начала было Марцела, но, заглянув в лицо Ярину, тотчас поняла, что не найдет у него ответа.

— Брось ты, — сказал Ярин на всякий случай. — Хватит уже.

Сделав над собой усилие, она сосредоточилась на чтении. Я читаю о летней моде. О зоопарке. Читаю рецепты. Читаю рассказ, говорила она себе. Занятие для человека, которого завтра, может, не будет на свете. Интересно, пришло ли сегодня что-то подобное в голову еще кому-нибудь здесь, у пруда?

В шесть часов Ярин встал и объявил:

— Пора к Штефану!

Сначала они задержались у машины, и Ярин впервые опробовал «спальную систему». Он придумал хитроумное устройство, чтобы в «татре» можно было ночевать, и решил проверить его еще засветло.

— Ночью в машину комары налетят, — сказал он, раскладывая странное ложе и застилая его пледами.

Марцела натянула длинные оранжевые брюки и надела желтую блузу.

— Ты, кажется, не признаешь других цветов! — встретил ее Ярин, когда она появилась из кустов.

— Зато ты признаешь все остальные, — ответила она тоном, каким ответила бы раньше, до сегодняшних раздумий. Ответила, словно сегодня отвечала не в последний раз.

Ярин расхохотался. Марцела его успокоила. Жизнь покатилась по накатанной колее.

Дорогой Ярин прочел ей целую лекцию о прицепах. Как только появятся деньги — прицеп у него будет!

— Я знаю одного парня, который отдал бы по дешевке. В прицепе и жить можно, как в вагончике.

— Тебя ждет бессмертие! — воскликнула Марцела. — Накупишь уйму вещей, а в придачу к ним — вечность!

— Подожди, постой! — Ярин схватил ее за локоть и внимательно пригляделся. — Тебе нехорошо?

— Да, от твоих разговоров.

— В самом деле тебе плохо?

Марцела вырвалась.

— Ну и ну! — покачал головой Ярин и пошел следом за ней.

Не успели они дойти до туристской базы Штефана Вальды, как он снова поймал ее за локоть:

— Чего ты хочешь? Скажи, что, собственно, тебе нужно?

Марцела не ответила. Она и сама не знала. Но в ее молчании Ярину почудилось что-то вызывающее и враждебное, он мысленно объявил ей войну.

Окошечко киоска, где еще днем торговали мороженым и лимонадом, было закрыто. Зато кипела жизнь на открытой веранде, прилепившейся к деревянному строению. Своими подпорками и перильцами веранда напоминала декорации к фильму об американском Диком Западе. За четырьмя длинными столами сидели мужчины — кто в плавках, а кто в потрепанных полотняных брюках. Они потягивали пиво и курили.