Исуна Хасэкура - Волчица и пряности (ЛП)

Это правда – чем больше знаешь, тем больше хочешь знать, а чем подробнее знания, тем сильнее хочется вмешаться. Трудно спорить с мудростью того, кто пережил катаклизмы.

Лоуренс не имел права нарушать спокойное течение жизни Хьюга, и Хоро, должно быть, решила бы так же на его месте.

– Приношу извинения, что спросил.

– Ничего страшного. Сожалею, что не смог ничем помочь. Так что, вы сейчас вернетесь к себе? – поинтересовался Хьюг.

Лоуренс кинул взгляд на Хоро; та подняла голову, помотала ей и показала на Коула. Мальчик по-прежнему проглядывал картины. Похоже, те двое еще не закончили свои поиски.

– Я побуду один.

– Ясно. Не желаешь выпить чего-нибудь теплого?

Лоуренса как торговца эти слова удивили. В этой складской комнате хранилось множество ценных картин, а также вещиц из золота и серебра. Оставить здесь без присмотра абсолютных незнакомцев – для этого требуется недюжинная смелость. Хьюг, поняв мысли Лоуренса, улыбнулся.

– Если бы она захотела что-нибудь у меня украсть, быстрее было бы просто откусить мне голову. И в любом случае, мы, обитатели леса, не лжем.

Лоуренс вежливо кивнул.

– Мои извинения.

***

Хьюг беседовал с Лоуренсом еще какое-то время, потом удалился вглубь своей лавки заниматься делами.

Лоуренс сидел в комнате, ожидая Фран и читая рассказ торговца, утверждавшего, что он объездил весь мир и нашел далеко на востоке золотой город. Но, как и сведения, которые Лоуренс искал у Хьюга, то, что человек узнает, путешествуя по свету, невероятно ценно (если правдиво, конечно), а значит, обнародовать это – верх глупости. Значит, рассказ о путешествии – просто чушь; но по крайней мере это была занятная чушь.

Лоуренс потешался над абсурдностью одной из самых невероятных подробностей, когда что-то золотистое мелькнуло между его глазами и книгой и упало ему на колени.

От неожиданности он вскинул голову – прямо перед ним стояла Хоро с таким видом, будто обронила что-то. Следом взгляд Лоуренса обратился к тому предмету, который оказался у него на коленях. Это было золотое яблоко, которым он заинтересовался, когда обнаружил в складской комнате.

– Что, невкусное?

Он взял яблоко в руки. Оно было теплым.

По размеру оно идеально подходило к руке Хоро; едва Лоуренс об этом подумал, как та самая рука выхватила яблоко.

– Вы, люди, и впрямь обожаете золото. Хотя, если бы все вдруг обратилось в золото, было бы только хуже.

«Слишком много хорошего – уже нехорошо», – гласит старая пословица. Но Лоуренс смотрел взглядом торговца.

– В таком случае нужно найти что-нибудь, что не обратилось в золото, и продать подороже.

Хоро фыркнула и села рядом с Лоуренсом; вид у нее был недовольный. Она не стала заниматься своим хвостом – просто сидела и игралась с золотым яблоком.

– Где Коул? – поинтересовался Лоуренс. Хоро склонила голову набок.

Ее уши были прижаты к голове, что не говорило ничего хорошего о ее настроении. Должно быть, она оставила мальчика на складе. Такое случалось редко, и Лоуренс видел немного вариантов.

– Ничего не нашли, да?

Изображения Йойтсу, или прилегающих к нему земель, или вообще любых мест, которые Хоро бы помнила.

Несомненно, она думала, что среди такого множества картин хоть на одной будет то, по чему она тосковала.

Разочарование Хоро не было бы столь тяжелым, если бы она с самого начала не рассчитывала что-нибудь отыскать. Больнее всего, когда рассыпаются в прах надежды.

Что еще хуже – они, несомненно, нашли множество мест, которые узнал Коул.

– Мм, – и Хоро, сжимая в ладонях золотое яблоко, чуть кивнула.

– Ну, это всего лишь значит, что тебе есть еще что искать?

Лоуренс знал, что эти слова рассердят Хоро, и действительно, ее уши тут же встали торчком.

Но гнев продлился недолго. Вскоре силы покинули Хоро, и слова потекли из нее, точно вода из откупоренной бутыли.

– Я… поступаю неправильно?

– Неправильно? – повторил Лоуренс. Хоро кивнула.

– Хьюг сказал про тех баранов. Которые почти все заткнули уши и закрыли глаза…

Лоуренс на краткий миг отвел глаза от Хоро и захлопнул книгу. Это был приятный для чтения, красиво переплетенный том. Несомненно, имя хвастливого торговца сохранится в веках.

– Ты имеешь в виду, что, даже услышав правду, по-прежнему хочешь все увидеть сама? – спросил Лоуренс, и Хоро снова кивнула.

Хоро казалась холодной и расчетливой, однако на самом деле с трудом могла сдерживать чувства; всякий раз, увидев кого-то в беде, она стремилась помочь. Если люди соберутся и пойдут в наступление на леса и горы, разоряя землю и убивая животных, она непременно захочет помочь оказать сопротивление – пусть даже речь пойдет и не о Йойтсу.

И, хотя исход этой битвы, вполне возможно, сохранится в песнях и легендах, выиграть ее будет невозможно – потому что если бы это было возможно, кто-нибудь уже выиграл бы.

– Я могу говорить что угодно, но, по правде сказать, я думаю о себе как об особенном существе, – сказала Хоро; в голосе ее слышался оттенок веселья – возможно, она пыталась скрыть смущение. – Я могу решить бОльшую часть проблем, просто показав клыки. Я умею видеть, что, как и почему происходит. Так я думала. Но…

Лоуренс протянул руку; Хоро взглянула на него с пустой улыбкой, взяла руку и, обернув вокруг себя наподобие шарфа, прильнула к нему.

– Там нет ни одной картины, где был бы знакомый мне вид. Что это значит?

Картины здесь были либо заказаны конкретными покупателями, либо созданы в расчете на то, что появится кто-то из тех мест, кто их узнает. Отсюда нетрудно было заключить: картин Йойтсу не было, потому что никто родом из Йойтсу их не заказывал. Легко было предположить, что волки, сородичи Хоро, уже отправились в вечное странствие.

Почему такое могло произойти?

Вне всяких сомнений, многие из них, уверенные в силе своих когтей и клыков, решили сражаться. И даже если они сбежали от Медведя Лунобивца, в мире есть еще столько абсурда. Если они смогли найти оружие, то где-то непременно стали бы драться.

Тех, кто сбежал от всего, вместо того чтобы взяться за оружие, сначала называли трусами. Но именно эти трусы цепляются за землю по сей день.

– Заткнуть уши и закрыть глаза, чтобы не видеть и не слышать правду? Я могу лишь смеяться над такой глупостью. Но кто владелец этой лавки? Кто он, до сих пор знающий столько своих старых друзей? Кто он, даже сейчас старающийся во имя своих родичей? По сравнению с ним, – ногти Хоро впились в руку Лоуренса, – что делаю я?

Она не плакала.

Ей не было грустно. Ей было стыдно.

Река времен изменила мир, а она и ее племя стояли на берегу – бессильные; да и само их существование оказалось внезапно под сомнением.