Тиффани Райз - Дэниел. Часть вторая

- Эй, на мне дизайнерские джинсы, - сказал он, просто чтобы её позлить.

Она выгнула бровь:

- Дизайнерские джинсы? Это оксюморон.

- И впрямь оксюморон, - передразнивая её акцент, согласился Дэниел.

Аня скрестила руки на груди.

- Ты зачем пришёл, посмеяться над моим выговором? Не помню, чтобы тебя приглашала.

Дэниел примирительно улыбнулся.

- Прошу прощения. Как по мне, у тебя прелестный акцент. Просто я не способен находиться в обществе такой красавицы, как ты, без того, чтобы хоть как-то не подколоть. Я и зашёл-то всего на несколько минут, переговорить. Лучше в квартире, но могу постоять и в коридоре, если ты так хочешь.

Тяжело вздохнув, она отступила в сторону, пропуская его внутрь.

- Очень мило, - сказал он, оглядев её маленькое, но ухоженное жилище.

Несколько кресел с наброшенными на них изящными шерстяными покрывалами кружевной вязки; на деревянном полу старый, но красивый ковёр. Ни телевизора, ни компьютера... просто книги в крашенных белых шкафах и повсюду аккуратно сложенные стопки тканей.

- Не сомневаюсь, ты живёшь совсем по-другому. Но эта квартира моя. Моя и Леонарда.

Она показала на кресло, и только начал Дэниел в него опускаться, как оно пошевелилось.

Дэниел тут же выпрямился, а маленький серый кот полосатого окраса сонно поднял голову, смерил его презрительным золотистым взглядом и снова накрыл голову лапой.

- Привет, Леонард. - Дэниел смотрел сверху вниз на спящего кота. - Занятное имя.

- Показалось подходящим. - Аня села на двухместный диванчик, взяла кусок ткани и нитку с иголкой. - Я нашла его год назад совсем котёнком. Он сидел в переулке, под синим плащом.

Дэниел не сразу связал синий дождевик из аллеи с известной песней Леонарда Коэна.

- А, ясно. Я и забыл, что автор «Синего плаща» из Квебека.

- Maman бывало пела дома его песни, но только когда не было отца.

- Ему не нравилось, что она поёт?

- Он терпеть не мог английского у себя в доме, даже если это музыка. Мама обладала прекрасным голосом, только далеко не таким низким, как у Леонарда. - Аня улыбнулась, сделав стежок.

- Да уж, такой голосок ей бы не подошёл. Жаль, что так вышло с твоей мамой. Должно быть, тяжело было её потерять.

Милая улыбка потухла, и Дэниел выругал самого себя. Он сказал ровно то, чего не следовало говорить.

- Non, это было легко и замечательно. - Она вонзила иглу в ткань.

Дэниел уже жалел, что пришёл. Вот и верь после этого Элеонор с её теорией, что Аня в него якобы влюбилась.

- Моя жена... - начал было он и тут же осёкся, поскольку в янтарных глазах Ани мелькнуло потрясение. - Она умерла чуть больше четырёх лет назад.

Дэниел стал гладить Леонарда, и , наконец , маленький кот, неохотно встав, освободил ему место на подлокотнике.

- Не знала, что ты был женат. - Аня села в позу лотоса и расправила на коленях ткань. - Жаль, что так вышло с твоей женой. Наверное, она ушла совсем молодой.

- На самом деле она была на четырнадцать лет старше. И всё же ты права, она ушла слишком молодой, как и твоя мать. Но толку об этом говорить?

Пожав плечами, Аня протянула иголку сквозь ткань. Дэниел почувствовал на ноге кошачьи лапы: Леонард развернулся и потягивался у него на коленях.

- Это всё ты виноват, - щёлкнув кота по лбу, сказал Дэниел.

Аня тихо рассмеялась, и он ей улыбнулся. Она чуть было не ответила тем же, но опомнилась и снова отвела взгляд.

- Значит, ты решил заглянуть в мою жалкую лачугу. С чего бы вдруг?

- Ну, не такая уж и лачуга. Вообще-то тут вполне мило. Правда, я думал, все сабмиссивы Кингсли живут под одной крышей. - Кингли держал ещё один дом: исключительно для своих любимчиков. Несколько лет назад Дэниелу довелось там побывать. От такого количества услужливых красавиц, как в том изящном особняке, пустил бы слюнки сам Хью Хефнер, основатель «Плейбоя» и отец мировой эротики.

- В этом притоне разврата? - фыркнула Аня. - Non, merci. Нам с Леонардом такое не подходит. Даже в Содоме с Гоморрой меня не так сильно отвлекали бы от работы.

- Так ты и на дому работаешь?

Она встала и подошла к нему.

- Разумеется. Бездельничай я, как сейчас, мне пришлось бы спать у синьора Витале. Вытяни руку.

Дэниел недоуменно посмотрел на неё.

- Что ты собираешься со мной делать?

Вместо ответа он получил лишь сердитый взгляд.

- Ладно. - Он вытянул руку, и, приложив к ней рукав пиджака, Аня стала его тщательно изучать. - Что-то не так?

- Да нет, просто... нелегко подогнать такую ткань под плечи вроде твоих.

- Вроде моих?

Аня вернулась к своему месту на диване и подобрала под себя ноги.

- Oui. - Она снова начала шить. Её щёки залил слабый румянец.

- И какие же у меня плечи? - спросил Дэниел, отказываясь оставлять эту тему. Он никогда не видел, чтобы женщина краснели более прелестно.

Аня что-то буркнула по-французски. Он наклонил голову к плечу.

- Что? Я, кажется, не расслышал.

Аня с досадой выдохнула.

- Я сказала, что у тебя очень широкие плечи, и уложить ткань порой сложно.

Дэниел подавил улыбку.

- Что ж, я извиняюсь за свои очень широкие плечи.

Она встряхнула головой и из-за палочки для еды выскользнула, упав на щеку, прядка. Заправив её за ухо, Аня метнула на него быстрый, смущённый взгляд, после чего снова опустила глаза на работу.

- Я очень занята, как видишь. Чем могу быть полезна ? Или ты просто заглянул поглазеть, как я шью?

- Я пришёл поговорить об аукционе, но глазеть , как ты работаешь, по-своему приятно.

Аня не ответила, только покраснела ещё сильнее.

- Насчёт аукциона... - продолжил он, и Аня, отложив шитьё, встала. - Ты так молода. Не сомневаюсь, после смерти матери ты чувствуешь ответственность за судьбу братьев и сестёр, но ты не обязана...

Аня что-то взяла с книжной полки и, подбежав к нему, сунула в руки. Опустив глаза, Дэниел увидел фотографию в рамке. На одном единственном диване шестеро детей улыбались в камеру. Ну ладно, улыбались две из трёх девочек. Старший и младший из парней в притворном гневе строили гримасы друг другу. Средний - делал вид, что пытается их разнять. Старшая из девочек, Аня, ещё подросток, обняла самую младшую сестру и чуть ли не с грустью смотрела в камеру.

- Фотографию сделали за несколько месяцев до маминой смерти. Я старше на четыре года, единственная, кому сказали, что она умирает.

Дэниел разглядывал лица - такие юные и невинные. При виде стольких детей, которым вот-вот предстоит лишиться матери, у него болезненно сжалось сердце. Они были так похожи на Аню янтарными глазами, хоть и не обладали её яркой красотой.

- Мне так жаль, - повторил он. - Такого никому не пожелаешь, но...

- Не надо. Оставь. - Она выхватила фото из его рук и прижала к груди. - Отец всё время работает, а когда не работает, исчезает куда-то, чтобы бороться за освобождение Квебека...