Александр Немировский - История Древнего мира. Античность. Ч.1

Тогда же по поручению персидского царя Дария ученый и мореплаватель кариец Скиллак обогнул Аравийский полуостров и, очевидно, достиг Индии, двигаясь вдоль северного берега Индийского океана. Его труд не сохранился. Однако знания о северных берегах Индийского океана у персов и греков остались.

В годы царствования того же Дария, объявившего войну карфагенянам под предлогом поедания ими собак (для персов — священных животных), карфагенянин Ганнон совершил плавание вдоль океанского побережья Ливии с целью вывода туда карфагенских колоний. Карфагенские корабли проделали от выхода в океан на юг такое же расстояние, какое отделяло пролив от Карфагена. Сохранилось в греческом переводе его описание земель вплоть до реки Нигер.

Другой карфагенянин, Гимилькон, исследовал океанское побережье Европы вплоть до Балтийского моря и, возможно, судя по описанию пространства, заросшего водорослями и кишащего морскими чудовищами, заплывал и в западные воды, которые впоследствии были названы Колумбом Саргассовым морем, или Морем водорослей.

Скорее всего, на это же время приходится выход в океан этрусков, которые попытались обосноваться на небольшом островке близ побережья Южной Африки. Но этому решительно воспрепятствовали их союзники карфагеняне, не желавшие иметь так близко торговых конкурентов. Неизвестно, к тому же или более позднему времени относятся сведения о плавании некоего Медакрита, доставившего олово с Оловянных островов, местонахождение которых в современной науке вызывает споры.

В трудах греческих географов сохранились сведения о плавании на север Европы в конце IV в. Пифея из Массалии. Он первый донес до современников название Претанские острова (возможно, те, которые ранее были им известны как Оловянные). Ирландия фигурирует в его описании в виде большого, расположенного вдоль северного побережья Претании острова, длина которого превосходит ширину. С особенным недоверием отнеслись греки к его рассказам о крайней земле Туле, лежащей на расстоянии шести дней пути от Претании и в дне пути от Ледяного моря, недоступного ни для людей, ни для кораблей, возможно, потому, что море это в его описании вставало как колеблющееся в воздухе морское легкое — смесь земли, моря и воздуха.

89

Как ни странно, созданный примерно в это же время фантазией Платона затонувший материк Атлантида вызывал больше доверия, чем правдивый рассказ Пифея, и лишь самый разумный из учеников Платона Аристотель не сомневался, что Атлантида выдумана Платоном и им же погружена на морское дно.

В те же годы, когда на север совершал свое великое путешествие Пифей, на восток вел фаланги ученик Аристотеля Александр Македонский. Поход, целью которого было завоевание ойкумены, имел своим побочным результатом необычайное расширение сведений греков о странах, лежащих за пределами хорошо им известной Месопотамии и за Каспийскими воротами вплоть до Индии. Описания, оставленные его полководцами Птолемеем (будущим царем Египта) и Неархом, проведшим македонские корабли от устья Инда до Вавилона, не сохранились, но содержащимися там сведениями воспользовались более поздние авторы.

Поколение спустя после похода Александра детальное описание природы Индии и быта ее населения составил Мегасфен, в течение года живший в качестве посла при дворе индийского царя Ашоки.

В III в. до н. э. географические сведения были систематизированы великим географом эллинистической эпохи Эратосфеном, а более чем два века спустя в сочинении «Об Океане» изложил историю Земли философ, историк и географ Посидоний, попытавшийся философски осмыслить взаимосвязь различных явлений в жизни Земли и населяющих ее народов. Из написанного Эратосфеном ничего не сохранилось, а от географического труда Посидония дошли лишь незначительные фрагменты, но их сочинения были широко использованы в последующей географической литературе.

В отличие от Александра Македонского его римский подражатель Гай Юлий Цезарь не поручал никому составления истории своих завоеваний, а изложил ее сам. Его «Записки о галльской войне» наряду с чисто военной темой содержат богатый этнографический и географический материал. И если в описании народов Галлии и Германии Цезарь не менее тенденциозен, чем в изображении собственных подвигов, то географический фон, на котором разворачиваются события, в научном отношении безупречен по своей точности и наблюдательности, словно целью этого труда было стать пособием для будущих географов.

Все, что было известно грекам и римлянам до конца I в. до н. э., обобщил историк, географ и философ Страбон в своей фундаментальной «Географии», ставшей одним из основных наших источников по античной географии. В середине I в. н. э. появилась «География» Помпония Мелы, в которой перечислены страны, лежащие вокруг Средиземного моря. Но произведение это не представляет для нас интереса, поскольку здесь отсутствует даже упоминание о странах Европы и Азии, отстоящих от побережья; вошедшие же в кругозор автора даны слишком схематично.

90

Ко второй половине того же столетия относится первый из дошедших до нас энциклопедических трудов древности — «Естественная история» Плиния Старшего, однако географические главы этого грандиозного труда — не более чем инвентаризация «имущества римского народа» в соответствии с введенной Августом административной системой деления земель. Тем не менее из них встает ясная картина географии ранней империи.

Век спустя греком Аппианом было дано изложение истории Рима по территориальному принципу, предусматривающему полную (хотя порой и содержащую географические неточности) информацию о каждой из римских провинций, начиная с ее присоединения к Риму и предшествовавшего этому присоединению сопротивления.

Исключительное значение имеют созданные во II в. н. э. географические труды Клавдия Птолемея, который был не только астрономом. В его «Руководстве по географии» приведено до восьми тысяч географических пунктов с точным указанием их долготы и широты, а созданная ученым карта охватывает пространство от Исландии и Канарских островов до Китая и Индийского океана.

Начиная с эллинистической эпохи, карты, в соответствии с возрастающей необходимостью их практического применения, приобретают все большее распространение; недаром до нас дошло кроме полной птолемеевской карты более тридцати частичных ее воспроизведений. Пользовались картами и римляне. Известно, что по инициативе Агриппы, сподвижника императора Августа, в одном из центральных портиков Рима была выставлена карта римского мира (ее подробное описание приводит Плиний Старший). Такие же карты выставлялись и в других городах империи (из речи оратора Эвмена мы знаем, что карта мира украшала в галльской провинции портик Августодуна).