Евгения Абелюк - Таганка: Личное дело одного театра

В сценарий спектакля вошел текст Завещания Н. В. Гоголя, в том числе такие слова: «Завещаю… не ставить надо мною никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина недостойном». Однако в финале спектакля появлялись силуэты двух памятников писателю. Это памятник работы Н. А. Андреева, простоявший 42 года на Гоголевском бульваре в Москве, и памятник работы Н. В. Томского. В 1952 г., по приказу Сталина, андреевский памятник был заменен на памятник работы Томского.

Юрий Валентинович Трифонов (1925–1981) — писатель. За роман «Студенты» (1950) Трифонов получил Государственную премию. Автор романов «Утоление жажды» (1963), «Нетерпение» (1973), «Дом на набережной» (1976), «Старик» (1978), «Время и место» (1981), а также ряда рассказов и повестей. Ю. В. Трифонов — член Художественного совета Театра на Таганке.

Уже после сцены смерти Башмачкина в спектакле происходил диалог, в котором использовался текст «Шинели»:

«Гоголь. И долго потом среди самых веселых минут представлялся низенький чиновник со своими проникновенными словами…

Акакий. Оставьте меня, зачем вы меня обижаете? Я брат твой…»

8 Знаменитую фразу «Все мы вышли из гоголевской „Шинели“» приписывают и Тургеневу, и Достоевскому.

«Снег» — один из лейтмотивов спектакля. Он «падал», когда актер, играющий Гоголя, надевал на Башмачкина шинель, когда Башмачкин приходил к генералу, чтобы пожаловаться на кражу. Чиновники осыпали снегом умершего Акакия Акакиевича и т. д.

В своем покаянном монологе во втором томе «Мертвых душ» Чичиков говорил: «Я действительно лгал, я не имел ни детей, ни семейства; но, вот бог свидетель, я всегда хотел иметь жену, исполнить долг человека и гражданина, чтобы действительно потом заслужить уваженье граждан и начальства…».

Строка из стихотворения Н. А. Некрасова «Блажен незлобивый поэт…», написанного 22 февраля 1852 г., на следующий день после смерти Н. В. Гоголя.

Письмо В. Г. Белинского Н. В. Гоголю (1847) с резкой критикой религиозных идей «Выбранных мест из переписки с друзьями» не предназначалось для публикации и долгое время «ходило» в рукописи. Впервые письмо было опубликовано А. И. Герценом в 1855 г. в журнале «Полярная звезда». Отзыв Н. Г. Чернышевского появился в его статье «Сочинения и письма Н. В. Гоголя» (1857).

Речь о статье И. С. Тургенева, написанной им на смерть Н. В. Гоголя. Тургенев предложил статью газете «Санкт-Петербургские ведомости», однако цензура не пропустила ее. Запрет был подтвержден попечителем Петербургского учебного округа и председателем цензурного комитета М. Мусиным-Пушкиным. На запрос начальника П1 отделения и шефа жандармов гр. А. Ф. Орлова Мусин-Пушкин ответил, что ему «казалось неуместным писать о Гоголе в таких пышных выражениях, едва ли приличных, говоря о смерти Державина, Карамзина или некоторых других наших знаменитых писателей, и представлять смерть Гоголя как незаменимую потерю, а не разделяющих это мнение — легкомысленными или близорукими». Тогда Тургенев переслал статью в Москву — она появилась на страницах газеты «Московские ведомости» под названием «Письма из Петербурга», а затем стала поводом для ареста писателя. Как писал Тургенев Полине Виардо, «это только послужило предлогом — статья сама по себе совершенно незначительна. Но на меня уже давно смотрят косо и потому привязались к первому представившемуся случаю… Хотели заглушить все, что говорилось по поводу смерти Гоголя, — и кстати обрадовались случаю подвергнуть вместе с тем запрещению и мою литературную деятельность» (Тургенев И. С. Собр. соч. М.: Правда, 1949. Т. 11. С. 96). Письмо от 1 мая 1852 г.

Это предложение Еремин высказывает иронически: на праздниках в честь бога Диониса, давших начало античному театру, корифей хора нес фалл, символ плодородия.

В финале спектакля Гоголь произносил монолог, заканчивавшийся словами: «И никакой правитель, хотя бы он был мудрее всех правителей, не в силах поправить зла, как ни ограничивай он дурных чиновников приставленьем в надзиратели других чиновников. Знаю, меня будут обвинять в суровой жестокости, но я должен обратиться в бесчувственное орудие правосудия, в топор, который должен упасть на головы виновных». Сам Н. В. Гоголь вложил этот текст в уста героя второго тома «Мертвых душ», генерал-губернатора, выступавшего перед чиновниками города.

А. А. Смирнова имеет в виду спектакль «Товарищ, верь…» (1973).

Речь идет о спектакле «Бенефис» (1973).

Мотивы «Театрального разъезда» пронизывали всю композицию «Ревизской сказки».

В «Театральном разъезде» в своем заключительном монологе автор произносит: «Все, что ни творилось вдохновеньем, для них пустяки и побасенки; создания Шекспира для них побасенки; святые движенья души — для них побасенки…» (Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. 1949. Т. V. С. 170).

В монологе художника были, например, такие слова: «Прежним художникам чересчур много приписано достоинств; все они до Рафаэля писали не фигуры, а селедки. Микель-Анджел — хвастун, потому что он хотел только похвастать знанием анатомии, грациозности в нем нет никакой». И т. д. А затем, «бешено хохоча», художник из «Ревизской сказки» выкрикивал: «Психе! (дает пинок). Марс! (пинок). Байрон! (пинок). Гофман! (пинок). Шиллер! (пинок). Рафаэль! (пинок в воздух). Леонардо да Винчи! (В воздух)» И т. д. Далее появлялись люди в белых халатах, которые уводили его.

В тексте «Завещания», звучащего со сцены, — пять пунктов:

«1. Завещаю… тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения.

Завещаю… не ставить надо мною никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина недостойном.

Завещаю… вообще никому не оплакивать меня, и грех себе возьмет на душу тот, кто станет почитать смерть мою какою-нибудь значительною или всеобщею утратой.

Завещаю…по смерти моей не спешить ни хвалой, ни осуждением моих произведений в публичных листках и журналах.

Соотечественники! Страшно!., я вас любил, любил тою любовью, которую не выказывают, которую мне дал Бог, за которую благодарю Его, как за лучшее благодеяние, потому что любовь эта была мне в радость и утешение… Может быть, посмертный голос мой напомнит вообще об осмотрительности.».

Композитор А. Г. Шнитке.

Над спектаклем «Ревизская сказка» работал художник Э. С. Кочергин. Сценографию Кочергина критика истолковывала так: «В макете к спектаклю Московского театра драмы и комедии на Таганке „Вечер Гоголя“ пространство трактовалось как гигантская смирительная камера, стены которой наглухо затянуты серым шинельным сукном. <���…> Возникает образ адского чрева, мрачного застенка, куда втиснуты жертвы петербургского казенно-демократического механизма, жертвы жизни, управляемой демоническими законами» (Любомудров М Языком суровых символов // Советская культура. 1977. 21 июня).