Александр Мацкин - Орленев

шлось отменить. И ведь не скажешь, что Орленев был самодуром,

что он манкировал своими обязанностями и совсем не знал цены

деньгам (это был уже 1910 год!). Но вот одолела скука и при¬

шла блажь, шальная мысль, карамазовская фантазия, и уже

никакие резоны на него не действовали.

Игра в лото вскоре надоела Орленеву, и у пего появилось но¬

вое увлечение, заполнившее досуги. Во время сибирской поездки

он стал страстным собирателем граммофонных пластинок и в не¬

сколько месяцев составил коллекцию, которой мог бы позавидо¬

вать музыкальный музей. Граммофон он возил с собой и запус¬

кал его в разное время суток, иногда, например, в поездах

дальнего следования. Но при его образе жизни заниматься собира¬

тельством было немыслимо, и в конце концов он раздарил свою

коллекцию, которой гордился. Примерно так кончилась и его биб¬

лиомания. Он любил книги и, когда только мог, посещал лавки

букинистов *. Вкусы у него менялись, в тот период он охотно по¬

купал русские сказки, труды о «русской смуте» начала XVII ве¬

ка — память о так и не сыгранной по-настоящему роли Само¬

званца — и то немногое, что появлялось в сфере тогда еще не

окрепшей пушкинистики. Те книги, которые покупал, он читал

быстро, зная, что долго они у него не удержатся.

Эти невинные увлечения обходились сравнительно недорого,

чего не скажешь о загулах Орленева, вроде того многодневного

по случаю встречи с Самойловым, который описала Татьяна

Павлова. Здесь он не стеснял себя в расходах. Но на этот раз

и разорительные кутежи не подорвали его благосостояния. Он

расплатился со старыми долгами, вспомнил каких-то родственни¬

ков, о которых давно думать забыл, и перевел им деньги, послал

телеграмму Талышкову, где были такие слова: «Успех во всех

отношениях превосходный. Если нужны деньги, не стесняйся» 3.

* «.. .Вряд ли много найдется на земле людей, которые бы так любили

книгу, как он», — вспоминает Мгебров, хотя и признает, что читал Орленев

не систематически, порывами, волнами. Если же книга его захватывала, то

она «превращалась его творчеством в живой, огромный, почти видимый,

реально живущий мир...» 2.

Я ио знаю, откликнулся ли Тальников и другие друзья Орлспсва

в разных концах России, которым он предлагал братскую помощь,

но, когда после Владивостока, Харбина, Иркутска, Омска и неко¬

торых уральских городов он приехал в Ярославль, у него на ру¬

ках оказалось тридцать тысяч рублей, по тем временам целое со¬

стояние.

Про нажитые в Сибири тридцать тысяч Орленев напишет по¬

том в мемуарах: еще до возвращения в Москву у него возникает

мысль — раз ему досталось такое богатство, он на время расста¬

нется с городом, поедет по деревням и там будет бесплатно иг¬

рать для крестьян. Упомянет эти тридцать тысяч и обстоятельный

Чертков в письме к Толстому, рекомендуя Орленева как серьез¬

ного культурного деятеля, располагающего к тому же большими

практическими возможностями для создания народного театра.

В бумагах Черткова сохранилась телеграмма Орленева от 10 мая

1910 года, в которой он сообщает, что его долгая сибирская по¬

ездка подходит теперь к концу, и просит разрешения приехать

в Телятинки (имение Черткова), чтобы посоветоваться о своем

будущем, поскольку он, как и прежде, «горит желанием принести

своим делом пользу народу» 4. Из следующей телеграммы, помечен¬

ной 24 мая, мы узнаем, что план Орленева по счастливому стече¬

нию обстоятельств уже воплощается в дело и что через три дня

он выступит в театре для крестьян в подмосковном селе Голи¬

цыне, не оставляя при этом намерений посетить Черткова и до¬

говориться о спектаклях в Туле, чтобы их мог посмотреть Тол¬

стой. Наступает знаменательная минута в жизни Орленева, сбы¬

вается его «самая любимая и прекрасная мечта» 5. С небольшой

группой актеров, всего из пяти человек, он дает свой первый

спектакль для крестьян, составленный из второго акта «Реви¬

зора» и водевиля «Невпопад». Любопытно, что сибирские тысячи

для этого ему вовсе не понадобились, хватило и нескольких сот

рублей, чтобы привести в порядок театральное помещение в Го¬

лицыне и оплатить труд актеров, которые как-то кормиться и

жить должны были.

Для своих опытов Орленев выбрал Голицыне по совету изве¬

стного деятеля крестьянского театра Н. В. Скородумова, который

был первым организатором любительских спектаклей в этом

большом подмосковном селе. Так что почва там была уже взрых¬

ленная. В этом Орленев видел некоторое преимущество, по¬

скольку пресыщенных зрителей, снобов и лакомок он не любил,

зрителей же неподготовленных, непросвещенных при всем тяго¬

тении к ним побаивался: что им скажет его репертуар? Были бы

это дети, он нашел бы с ними общий язык. А взрослые, матери

и отцы семейств, пожилые и престарелые — не покажется ли им

его искусство глупым ломаньем? У голицынских крестьян бла¬

годаря Скородумову и его спектаклям была уже известная при¬

вычка и выработанный вкус к театральному зрелищу. Для на¬

чала, для первой пробы это был важный шанс.

В день открытия театра — 27 мая — Орленев дал два спек¬

такля: утренний и вечерний. Уже за несколько дней до того би¬

леты были розданы всем желающим, их оказалось больше, чем

мест, и в маленький зал набилось человек двести пятьдесят, все

проходы были заняты, но порядок от того не пострадал. О том,

как прошли сцены из «Ревизора», упомянутые Орленевым, никто

из очевидцев не пишет. Может быть, их играли только один раз?

Достоверно известно, что в объявленном им репертуаре помимо

водевиля «Невпопад» была еще драма Крылова «Горе-зло¬

счастье». На афишах, расклеенных и в самом Голицыне и в бли¬

жайших селах, были указаны действующие лица в этих пьесах и

не было имен их исполнителей.

Зачем ему понадобилась такая анонимность? Он отвечал так:

для высшего совершенства в театре вовсе не нужно авторство —

кто знал имена скоморохов в Древней Руси? Но игра Орленева

была слишком яркой, чтобы остаться безымянной. И голицынские

крестьяне называли его Федором Слезкиным и так обращались

к нему во время его частых приездов к ним летом 1910 года.

В этом смешении сцены с жизнью он увидел высший знак призна¬

ния и написал в своей книге: «.. .новое, заработанное моим

сердцем имя, точно очаровательная музыка, всегда ласкало мой

слух» 6.

Он был доволен: для выступлений в Голицыне ему не при¬

шлось искать новый репертуар или как-нибудь приспосабливать

старый. «Гамлета» он не повез в деревню, но он его не играл и