Татьяна Москвина - Культурный разговор

Отзывы зрителей на этот спектакль противоречивы – видно, артист играет неровно. То с огнем, то на технике. Да какие проблемы – сходите еще раз, может, повезет попасть на «вдохновенный» спектакль. Все большие актеры, за редким исключением, играют неровно – театр дело живое, на нервах и крови…

Меньшиков – одно из доказательств того, что лучшие наши актеры не только находятся «на мировом уровне», но и частенько этот уровень превышают. Он играл с Ванессой Редгрейв (спектакль «Когда она танцевала», премия Лоуренса Оливье) и с Хелен Миррен (сериал «Главный подозреваемый»). Его фото висели на Елисейских Полях (когда вышла картина Режиса Варнье «Восток– Запад») и вообще по всей Европе (когда он был лицом швейцарских часов «Лонжин»). Ну, что с того? Жизнь есть сон, и на тех Полях висят другие фото, и у тех часов уже иное лицо, а все ж таки приятно: есть у нас парни высшего сорта, прямо-таки не хуже никого.

Есть, да только мало – нам бы их поберечь, а? Не обливать руганью и презрением за малейшую слабость и неудачу. Ценить и уважать – а значит, ценить и уважать самих себя, ведь актеры – это витрина нации, это мы сами, только в преображенном и символическом виде.

И когда «мы» принимаем облик Олега Меньшикова – это, право, недурно.

«Моонзунд». По мотивам романа Валентина Пикуля.

Ленфильм, 1987. Режиссер Александр Муратов

«Лестница». По повести Александра Житинского.

Мосфильм, 1989. Режиссер Алексей Сахаров

«Моонзунд» и «Лестница», вроде бы не схожие ни в чем (историческая драма и современная притча), объединены несколькими обстоятельствами. Во-первых, добротная литературная основа – сценарий по роману Пикуля написал маститый Эдуард Володарский, а Житинский сам взялся приспособить свою повесть для кино.

Во-вторых, оба фильма пришлись не ко времени. Начиналась перестройка, шли разоблачительные публикации, общество было занято исключительно «борьбой с драконом», и пафос этих картин многими просто не улавливался. И если «Моонзунд» с годами постепенно набрал своего зрителя и обрел законный статус одного из лучших фильмов о Первой мировой и революции, то «Лестница» напрочь выпала из кинопроцесса.

В-третьих, в обеих картинах главную роль играет Олег Меньшиков.

– Ну скажи ты мне, в чем смысл жизни?

Сидят двое ночью у костра. Матрос-большевик Семенчук и командир Артеньев. Идти им вообще-то некуда: они окружены, всюду немцы, в стране революция, и того флота, где они служили, больше нет.

Самое время поговорить о смысле жизни.

– А сам-то думал? – спрашивает Артеньев матроса.

– Когда мне думать! Нет, ты скажи.

– Смысл жизни… наверное, в том, что она когда-нибудь заканчивается.

– Да я серьезно!

– И я серьезно…

Конечно, он серьезен, этот бледный господин, настороженно глядящий на жизнь, но охотно идущий навстречу смерти. Сквозь строгий облик морского офицера явно проступает герой Драмы Бытия – тот, на ком лежит ответственность за Выбор.

(В герое Драмы Бытия, в отличие от типа или характера, всегда есть что-то загадочное, роковое и превышающее окружающую героя жизнь. Ему как будто что-то поручено, и спрос с него – совсем особенный.)

Для рядовой прокатной картины 1987 года «Моонзунд» оказался, пожалуй, сложноват: действие зигзагообразно разворачивалось в нескольких временах (1915, 1916, 1917 годы), фильм был густо заселен персонажами, любовная линия шла запутанным пунктиром, а мораль предлагала делить мир не на хороших революционеров и плохих господ (или наоборот), а на людей чести и людей «пены дней».

Скрепляло фильм лицо главного героя, старшего офицера корабля «Новик», а затем командира обреченной артиллерийской батареи на мысе Церель Сергея Артеньева. Ответственный и дисциплинированный, Артеньев скуп на слова и крайне напряжен в душе – ему предстоит выбирать достойную дворянина линию поведения в условиях распада всего, чему он служил.

Впервые Олегу Меньшикову приходится чрезвычайно сосредотачиваться на внутреннем мире своего героя и лишь намекать на происходящее в нем. Артеньев – мученик долга, абсолютный интроверт, мгновения откровенности для него редкость. Внутренний огонь иногда прорывается наружу – особенно когда Артеньев имеет дело с бушующей «революционной» массой, с дикой анархией, пьяными матросами и прочей шантрапой. Тогда горящие на белом лице глаза вскипают яростью и становится очевиден бесстрашный воин. Но основная интонация героя – отчужденное и брезгливое непонимание своего времени.

Артеньев – Меньшиков ведет себя так, будто таит в душе образы иной жизни, других берегов, невозможного здесь счастья (об этом свидетельствуют, скажем, два романса на стихи Георгия Иванова, которые Меньшиков исполняет в «Моонзунде» идеально для этого жанра). А этому миру он может предъявить только спокойную готовность ежеминутно умереть за Отечество. «Россия одна, и любить ее нужно всякую», – на диво спокойно и убедительно скажет герой, которому актер подарил свою неспособность к изображению любой пафосной фальши.

Сохранение себя в условиях всеобщего распада требует чрезвычайной энергии, исключительных сил, и это – удел немногих избранных. У русского офицера Сергея Артеньева нашелся неиссякаемый внутренний источник душевного могущества – преданность долгу, верность Отечеству. До сих пор такое позволялось разве красноармейцам, изредка белогвардейцам, впереди была поэтизация Белой гвардии, а потом и большие сомнения в ее безусловной правоте… Впереди была окончательная путаница национальных ценностей, смешение всех и всяческих правд.

«Моонзунд» в споре о русских путях – счастливое исключение. В нем нет ни карикатуры, ни особой патетики. Идет война с внешним врагом, и Отечество следует защищать, а потому вровень с «белым» Артеньевым встает «красный» матрос Семенчук (Владимир Гостюхин). Опора у Отечества одна – люди, понимающие, что такое долг и честь. То, что они вскоре начнут воевать друг против друга, – трагедия, но в фильме они еще вместе, аристократия и народ, господин и слуга…

Убедительные морские бои (о, эта милая тяжеловесность натуры докомпьютерной эры!) и ряд прекрасно сыгранных ролей второго плана (особенно Колчак – Юрий Беляев и командир «Новика» – Борис Клюев) оказались дополнительным крюком, вытащившим картину из песков забвения. Ценность «Моонзунду» придало и то обстоятельство, что, помимо нравственной высоты героя, фильм запечатлел превосходные планы двадцатишестилетнего Меньшикова в расцвете юношеской красоты и обаяния.

А вот «Лестнице» не повезло, и причины этого не вполне ясны. Ладно массы, черт бы с ними, с массами, но и узкий круг образованных людей, любящих кино, никак не отреагировал на картину, хотя всего лишь несколько лет назад повесть Житинского произвела даже небольшую сенсацию в литературе, живо обсуждалась, была на слуху. Видимо, ломалось время, иносказания были не в моде. Елена Яковлева только что появилась в «Интердевочке», и публике была предъявлена искусная романтизация разврата (продажа тела за деньги) и подлости (оставление старой матери на произвол судьбы), а в «Лестнице» она вдруг – пушистая домохозяйка Аля, так кому это может быть интересно? И какие притчи, когда все вещи на свете желают громко объявить свои настоящие имена и назвать свою цену?