Лев Пучков - Дело чести

– Какой ты настырный, Иван! – упрекнул меня Ахсалтаков. – Я же тебе сразу сказал – будешь выебываться, я буду через каждые полчаса твоего выебона расстреливать по одному твоему человечку. Тебе что – непонятно? Я думал, мы обо все договорились.

– Так это было раньше, Зелимхан, – невозмутимо ответил я. – Раньше я сидел у тебя во дворе, и у меня ничего не было.. А сейчас у меня есть мешок с баксами и… и Икрам не сказал тебе – мы тут искупались маненько, и я замерз. За каждого расстрелянного я буду сжигать по пятьсот штук – греться-то мне надо, или где?!

Невнятные ругательства со стороны выхода слышались довольно долго. Затем Зелимхан взял себя в руки и сокрушенно посетовал:

– Слушай, а если Рашид залупится и не даст свою тачку с аппаратурой? Я ему приказывать не могу – он здесь хозяин…

– Если твой Рашид залупится, тогда я сожгу бабки и взорву ход, – пообещал я. – И мне надоело с тобой разговаривать, я тебе все сказал. Сорок минут езды до выхода из Сарпи, двадцать – до Челушей. Пусть Рашид едет и забирает парней. Если через два часа тачка не будет стоять на дороге, я начну жечь бабки. И еще – если вдруг меня снимет снайпер, когда я буду любоваться в бинокль на моих парней, денег ты уж точно никогда не увидишь – я тут кое-что придумал… Все!

Немного помолчав, Зелимхан негромко крикнул по-чеченски:

– Эй, Икрам?

– Я здесь, Зелимхан! – подобострастно ответил спелеолог.

– Другого выхода нет?

– Не знаю! – затравленно воскликнул Икрам. – Ты здесь главный, тебе решать, как поступить…

– Идиот! – мрачно резюмировал Ахсалтаков. – Я тебя спрашиваю про другой выход из галерей… Точно другого нет? Или я не знаю о нем?

Икрам напрягся. Я сильнее надавил острием тесака на кадык спелеолога и скороговоркой пробормотал:

– Не дури, дядя! Как-то оно получится – хер знает! А я убью тебя прямо сейчас – гарантии железные!

– Нет, другого нет! – крикнул Икрам звенящим от напряжения голосом. – Откуда ему быть! Ты знаешь – это единственный…

– Ладно, ждите, – раздалось у входа весьма многообещающе. Зелимхан выбрался из хода, откуда-то снаружи донесся его приглушенный голос, полный сдерживаемой ярости и досады:

– Рашид! Иди сюда – дело есть…

– Ну вот, братишка, ты тоже поработал, – похвалил я Икрама. – Языком. Получилось вполне нормально. Теперь нам надо потрудиться вместе – если, конечно, есть желание остаться в живых. Смотри сюда…

Кратко объяснив спелеологу принцип действия «провокатора» и порядок взаимодействия всей взрывной системы, я демонстративно замазал глиной цифровое табло, оставив лишь микроскопическую дырочку для фотоэлемента. И нажал на кнопку включения фотореле. Икрам испуганно зажмурился и втянул голову в плечи.

– Не боись, дядя, такая техника не подводит, – успокоил я его. – Теперь все. Если кто-то полезет напролом, будет очень шумно. А теперь весь обратись в слух, дядя, даже одеждой не шурши…

Выдержав театральную паузу, я медленно махнул рукой перед фотоэлементом «провокатора», установленного на сто двадцать минут. Раздался едва различимый писк – как комар предсмертно крикнул. Икрам голову в плечи втягивать больше не стал – настороженно уставился на меня и поделился своими соображениями:

– Ты включил тот… на два часа?

– Включил, – подтвердил я. – Если бы табло не было замазано глиной, ты бы видел сейчас, что цифры начали убывать.

– Зачем ты это сделал? – насторожился Икрам.

– Это для тебя, дорогой мой, – сообщил я, обвязывая один конец репшнура вокруг правой щиколотки Икрама и освобождая его руки. – Теперь ты свободен в своем выборе. Пошел!

Икрам включил фонарь на своей каске и молча двинулся по тоннелю прочь от входа – прихватив мешок из-под баксов, я последовал за ним, придерживая волочившуюся по полу привязь. Когда мы удалились уже на достаточное расстояние, спелеолог, так и не сообразив, что значила моя последняя фраза, осторожно поинтересовался:

– Что значит «свободен в своем выборе»? И почему ты сказал, что включил эту штуковину для меня?

– Если какой-нибудь дебил не залезет туда раньше времени, взрыв произойдет через два часа, – пояснил я. – Тогда коридор будет завален, и мы с тобой окажемся отрезанными от внешнего мира минимум недели на две. И нам будет нечего есть…

Икрам резко остановился и в ужасе покосился на меня – я плотоядно ухмыльнулся, красноречиво цыкнув зубом.

– Топай, дядя, топай! – Подтолкнув спелеолога в спину, я двинулся за ним, наступая на пятки и жарко дыша в затылок, продолжал развивать свою мысль:

– Ннн-да… Ситуация… Короче, у нас есть время попробовать выбраться отсюда через этот твой запасной выход. Если не получится, у нас есть время вернуться назад и сдаться Зелимхану с деньгами до того момента, как произойдет взрыв. Мы успеваем?

– Ты совсем с ума сошел! – тоскливо воскликнул спелеолог. – Зачем ты так сделал?!

– Ты не ответил, дядя, – напомнил я, вторично цыкнув зубом. – Мы успеваем, или где?

– Надо быстрее, – Икрам резко наддал, теперь я еле поспевал за ним. – Там, рядом, рядом, там… но там сейчас уровень поднялся – прямо и не знаю…

Заметьте, речь о том, быть или не быть, уже не шла – вопрос стоял несколько по-другому: как быть? У спелеолога просто не оставалось иного выхода – я элементарным психологическим ухищрением загнал его в тупиковую ситуацию.

Вскоре мы добрались до сводчатого зала. Не останавливаясь, Икрам почти бегом зарулил в один из ходов, по каменистому полу которого струился пенистый поток. Тоннель явно шел под уклон, метров через двадцать мы уже брели по пояс в воде. Еще через пару десятков шагов спелеолог остановился – вход перегораживала стена без каких-либо признаков разлома.

– Ты ошибся, дядя, – восстанавливая дыхание, резюмировал я. – Пошли обратно – времени у нас не так уж и много.

– Нет, я не ошибся, – Икрам отрицательно помотал головой и потыкал пальцем в стену. – Выход здесь.

– Не дури. Икрам! – раздраженно прикрикнул я. – Здесь же тупик! Давай, пошли…

– Здесь сифон, – сообщил Икрам, разводя руками. – Я говорил – уровень поднялся. Вот…

– Что за сифон? – удивился я, ощущая, как нехорошее предчувствие начинает одолевать мое и без того перегруженное аналитическое приспособление. – Ну-ка быстро, в двух словах объясни мне, что это за диковина.

~ Труба загибается книзу, затем ровно идет, потом вновь поднимается…

– Какая труба? Ты че гонишь?!

– Ну, тоннель – какая разница. Тоннель здесь уходит вниз, под углом градусов в двадцать пять… на определенной глубине вновь переходит в горизонталь, затем снова идет вверх. А с той стороны – озеро. Ты с той стороны гряды когда-нибудь бывал?

Я вспомнил – действительно, что-то такое мы наблюдали, когда исследовали подступы к галереям. Небольшое озерцо под скальным уступом, полукругом вдающееся в лес по ту сторону гряды. Вот черт! Ни у кого из нас и мысли не возникло, что этот бочажок может таить такую хитрую загадку.