Лев Пучков - Дело чести

– В общем, придется нырять, – растерянно пробормотал я. – Там… просторно там? А какое расстояние надо проплыть под водой?

– Там не пльггь – на карачках передвигаться придется, – сообщил спелеолог, как-то нехорошо прищурившись. – Узковато там… Если бы это было где-нибудь в начале августа, пять-семь метров и ты в озере. До поверхности метра три – я нырял здесь. А сейчас… – Икрам ненадолго задумался, производя вычисления. – Сейчас, наверно, придется ползти под водой метров двадцать-двадцать пять. Видишь пятно? – спелеолог указал на черное пятно копоти, сохранившееся на перегораживающей тоннель стене. – Когда я тут был в последний раз, от этого пятна я спускался до сифона еще метров десять, потом нырял. А сейчас, значит, уровень поднялся метра на полтора. Многовато!

– Двадцать пять метров… – Я помолчал, пытаясь представить, насколько реальна перспектива преодолеть это мизерное по сухопутным меркам расстояние. – Двадцать пять… Угу… Тоннель под водой прямой? Или с загогулинами?

– Нет, там все путем, проблема не в этом. – Спелеолог вдруг зябко поежился и как-то неопределенно крякнул:

– Там, ближе к выходу на дно озера, порода слабенькая. Вкрапления песчаника… Короче, вода может вымыть кусок с потолка и завалить проход. Понимаешь?

– Ну и что? Толкать этот кусок перед собой, пока до выхода не доберешься, – со знанием дела предложил я. – Или, если кусище неподъемный, резко разворачиваться и драпать назад.

– Толкать! Драпать! – Икрам ядовито ухмыльнулся. – Ну ты даешь, Иван! Ты когда-нибудь лазил по подводным тоннелям?

– Я плавал в двадцатипятиметровом бассейне, – солидно сообщил я. – Причем в снаряжении – это входило в программу спецподготовки. Трудновато, но ничего – можно…

– Это не бассейн, Иван, – спелеолог сокрушенно вздохнул. – Здесь тебе придется раздеться – и руки должны быть свободными. Ты даже автомат с собой не сможешь взять. Одежда будет мешать – цепляться за выступы. Если кусок породы закупорит проход где-нибудь посредине, ты сможешь вернуться назад – воздуха хватит. Толкать обвалившийся камень под водой – дело дохлое: если уж он закупорил проход, значит, большой, будет весить не меньше чем в пару пудов. А если такой камешек обвалился у самого выхода на дно… – Икрам многозначительно примолк, давая мне возможность домыслить всю серьезность возможных осложнений, связанных с таким неприятным сюрпризом.

– Раздевайся, – распорядился я после недолгого раздумья. – Ты пойдешь первым.

– Не пойду, – наотрез отказался спелеолог. – Если там будет обвал у самого выхода на дно, я утону. Давай рискуй, меня можешь связать по рукам и ногам.

– Придется идти, дядя, – я вытащил из ножен тесак и многозначительно покрутил им перед носом Икрама. – Проход может быть свободным, а может и нет – это бабушка надвое сказала. А оставлять тебя здесь я не буду. Ты мне уже не нужен – все рассказал, показал… И потом – если я тебя хорошо свяжу и нечаянно утону, ты умрешь раньше, чем наступит ночь – от нарушения кровообращения. Пошевеливайся!

Икрам начал нехотя раздеваться. Когда дошла очередь до брюк, я, экономя время разрезал ему правую штанину, чтобы не развязывать репшнур на лодыжке.

– Если будет закупорка, три раза дернешь за шнур, – посоветовал я, когда Икрам зашел по грудь в воду и принялся грамотно вентилировать легкие. – Потом расслабишься, руки по швам – я тебя вытяну за десять секунд.

Икрам молча кивнул, продолжая равномерно дышать грудной клеткой – одно слово, профессионал! Пока спелеолог готовился к погружению, я быстро отмотал двадцать мять метров репшнура, ориентируясь по красным метровым отметкам – шнур был наш, отечественный. Немного подумав, добавил еще пять метров, затем обмотал шнур вокруг запястья несколькими турами.

Икрам в последний раз глубоко вдохнул, шагнул вперед и скрылся под водой. Репшнур быстро пополз под стену. По мере того, как небольшая бухточка разматывалась, меня стали одолевать сомнения. Как поведет себя спелеолог, вынырнув с той стороны? Будет ждать, когда я присоединюсь к нему, или с ходу начнет орать дурным голосом, чтобы привлечь к себе внимание людей Рашида, сидящих на сторожевых постах в лесу? Черт! И чего это я раньше не продумал этот вариант?! Бухточка худела на глазах – спелеолог двигался на удивление быстро – чувствовались немалая сноровка и опыт. Я намотал на запястье еще несколько туров шнура, затем еще, еще… Если будет мало, отпущу, сколько потребуется. Или…

Шнур резко дернулся, подтаскивая меня к поперечной стене. Уперев ногу чуть ниже черного пятна копоти, я напрягся, готовясь развернуться и побежать вверх по тоннелю – тащить Икрама назад, если последуют еще два рывка, означающих, что он напоролся на препятствие.

Рывков не последовало – шнур выдал заметную слабину, затем вновь натянулся как струна. Нет, сигнал так не подают. Шнур явно за что-то зацепился – иначе я бы с легкостью утащил спелеолога обратно. Икрам, привязанный на том конце, рвался всем телом вперед, ему явно не хватало отмерянного мной капронового отрезка. Опять заметная слабина – чуть ли не в метр, затем страшный рывок, шнур больно резанул руки, сдавливая мышцы… Я понял, что происходит. Икрам вынырнул в озеро и метнулся к поверхности – ему не хватало совсем немного для того, чтобы добраться до воздуха. Теперь он дает мне понять, что ему нужно самую малость – стравить чуть-чуть проклятый шнур, не отпускающий из водного плена. Я страшно напрягся, удерживая шнур, – правая кисть посинела и вздулась. Рывки становились слабее. Захотелось вдруг заплакать навзрыд, заорать непотребным голосом, выплеснуть ярость, накопившуюся в течение последних часов. Прости, Икрам, – так получилось. Видит Бог, я хотел обойтись без этого…

Рывки прекратились. Я потянул – шнур легко пошел назад, затем на секунду застопорился. Погоняв его туда-обратно, я ощутил, как тело на том конце наконец-то попало в туннель, и потащил его к себе. Спустя полминуты из-под стены вынырнул труп спелеолога – описывать его лицо не стану, это было какое-то воплощение страшного отчаяния и безысходности, посмертный слепок всех мук ада.

Раздевшись до трусов, я застегнул на бедрах пояс с болтавшимся в ножнах тесаком, напялил каску и обулся в кроссовки, рассудив, что без обуви мне будет очень неудобно, если повезет выбраться.

Провентилировав легкие, я изгнал из сознания посторонние мысли, максимально сосредоточился и, в последний раз вдохнув затхлого пещерного воздуха, шагнул под стену.

Несмотря на уверения спелеолога о линейности подводного тоннеля, каска мне здорово пригодилась: я бессчетное количество раз с размаху врезался головой в загогулины, предшествовавшие многочисленным поворотам. Тоннель действительно оказался чрезвычайно узок – я исследовал дно и потолок, не руками, а спиной и животом, обдирая кожу при каждом толчке. Тело мое превратилось в механизм, запрограммированный на единственную цель – выбраться из этого проклятого тоннеля, все остальные эмоции и чувства куда-то улетучились. Наконец, когда я уже почувствовал, что легкие вот-вот взорвутся от избыточного давления, впереди показался свет. Еще несколько мощных рывков – и я, обдирая плечи, протиснулся в узкое отверстие, оказавшись в озере. Оттолкнувшись ногами от каменистого дна, я ракетой метнулся к поверхности и спустя секунду уже вдыхал напоенный лиственным ароматом воздух…