Лев Пучков - Пояс шахида

– Сауна. Там есть душ, туалет… О! Почему один бокал?

– Я не пью, – машинально бросил Сергей, ставя бокал на стол и соображая, корректно ли будет проследовать во вражескую сауну прямо сейчас: судя по зазывному блеску в глазах педиатрессы и исходившему от неё волнующему аромату, дамочка конкретно «попудрила носик», стремительно умостилась благовониями и сейчас желает. Желает, в общем. Сейчас. Не откладывая в долгий ящик.

– Может, ты и не куришь? – Алена легонько толкнула Сергея на диван, залпом махнула бокал шампанского и, усевшись на колени своего свежевозлюбленного, обвила его шею руками

– Не курю, – кивнул Сергей, ощущая, как заворочался в чреслах ненадолго успокоенный пожар – Мирза, гад, понимает толк в женщинах!

– Кошмар! – едва прикрытая полотенчиком нимфа прижалась плотнее и, прикусив мочку уха юноши, принялась перебирать её зубами и посасывать. При этом она учащенно дышала и в паузах между причмокиваниями жарко нашептывала в ухо:

– Вот сокровище-то Не курит, не пьет, программист, спортсмен, с женщинами – ни-ни. Не врешь, что мальчик?

– А смысл? – Сергей преодолел нерешительность и принялся действовать шаловливой ручонкой, осторожно раздвигая бедра педиатрессы.

– Смысл… Смысл! Мужская логика… Приходит к тридцатилетнему мужику красавица восемнадцати лет… Такая юная, чистая, свежая… Ох… Дает штуку баксов и просит её дефлорировать… Ох-х! Ну и что – мужик откажется?

– Ну… Даже и не знаю!

– Да никогда в жизни не откажется! Ему и баксы не нужны – слюной изойдет от желания… Ох-ххх…

– Я тебя люблю, – сурово заявил юный партизан, и, не имея сил далее держать паузу прелюдии, решительно завалил благоухающую Алену на диван.

«…И все завертелось…»

И любил наш партизан соблазнительную педиатрессу неукротимо и мощно, с комсомольским задором малотраченного юношеского либидо и соответствующей амплитудой. И взбрыкивала ответно пылавшая огнем сумасшедшей страсти педиатресса, как необъезженная ковбойская лошадь на своем первом родео. И стонала так, что у самого лютого импотента волосы встали бы дыбом (и не только на голове!). А в конце крикнула жутко, будто её расчленяли заживо, судорожно выгнулась коромыслом, подбросив своего наездника, и, обмякнув, слезно прошептала:

– Спасибо, господи…

А юный партизан на возглас сей внимания не обратил, поскольку тотчас же бурно финишировал, и, не в силах сдержать кипящую волну затопившего его чувства, завопил подобно этому… как там его… Ну, помните, урод волосатый по джунглям слонялся – давно это было, на заре Советской власти, и совсем не у нас… А! Тарзан это был. Вот, подобно Тарзану он и завопил. Пронзительно и неистово. Благо звукоизоляция отменная! А то бы все секьюрити сбежались.

– Это было что-то такое… какой-то шквал… – еле слышно прошептала педиатресса.

– Угу, – буркнул Сергей, устало сползая на ковер и с каким-то запоздалым сожалением подумал вдруг:

«Похоже, Настя от меня что-то скрывала! Оказывается, это может быть не только разрядкой и приятным дополнением к релаксации, а чем-то гораздо большим. Чем-то таким, что даже и описать невозможно…»

«Однако пора и честь знать», – подумал Сергей и сообщил Алене:

– Пойду, это… носик попудрю.

– Мрр… – педиатресса, томно раскинувшаяся на дива не, даже говорить не желала. – Мрр…

Сауна была богатая. Можно сказать, и не сауна вовсе, а целый релаксационный комплекс для обслуживания оккупантов. Просторная дубовая парилка, десятиметровый бассейн, отделанный мрамором, две ванны-джакузи, два циркулярных душа со всеми мыслимыми «наворотами», брандспойты для «шарко», лежанки из натуральной кожи, которые можно равновероятно использовать как для массажа, так и для прочих непотребств.

Большой шкаф был под завязку набит дорогим парфюмом для умащивания и благоухания.

– Ну, привередливые вы, товарищи чабаны! – пробормотал Сергей, отыскивая взглядом рабоче-крестьянскую марганцовку. – Ну, разбаловались! Потную, немытую, носатую чернавку на бараньей шкуре – не желаем, значит? Подавай вам благоуханных белоголовых Афродит с голубыми глазками, да? Да уж… Ничего, уродцы вы мои ненаглядные, ничего – погодите немного… Ваши пастбища скучают без вас! Они взывают к вам – придите, чабаны мои разлюбезные, хватит на асфальт гадить, пора домой! Домой, домой…

Марганцовка таки обнаружилась – и в изрядном количестве. Осуществив процедуры гигиенического характера, наш юный философ осмотрел себя в огромное зеркало в полстены и неожиданно сделал вывод:

– А я, оказывается, нравлюсь дамам! Интересно… Хорошее дело – пригодится во благо борьбы за светлое будущее. В шпионских фильмах главный герой всегда – отпетый мачо. И это вполне способствует: дамы любят, трепетно отдаются, скрашивая суровый спартанский быт шпиона, и всемерно помогают. Этакая «пятая колонна» в тылу противника…

На прощанье Алена крепко обняла начинающего мачо, запечатлела на чистом челе долгий грустный поцелуй и сунула бумажку с телефоном.

– Приедешь из Италии – позвони. Если, конечно, за хочешь. Я тебя всегда приму…

– Конечно-конечно! Непременно… Обязательно…

– «Непременно»! – печально передразнила Алена, вытаскивая из гнезда на трюмо радиотелефон и набирая номер. – «Непременно», ага… Леша, помигай перед УГРом… Нет, через минутку. И чуть подольше – минуты две… Ладно? Ага, спасибо…

– Вот, как обещал, – Сергей достал доллары, положил на стол и между делом поинтересовался: – Что значит – «помигай»?

– Забери, дурачок! – Алена нахмурилась, сунула деньги обратно в барсетку. – За такое деньги не берут. А «помигай» – это помехи на камеры.

– Помехи?

– Угу. Леша что-то там с проводом делает, записывается рябь. У нас хозяин иногда просматривает записи. А он у нас такие вещи не поощряет, так что…

– Так ведь каждые сутки – сброс, и по новой, – выказал Сергей компетентность в рамках заявленного по легенде амплуа, а про себя подумал: «Да, хозяин твой, вне вся кого сомнения, не одобрил бы такого поведения. И в этом плане можно быть уверенным: что бы ни случилось, ты, красавица моя желанная, будешь молчать про нашу встречу, как рыба об лед…»

– Так ведь никто не знает, когда ему в башку стукнет смотреть эти дрянные записи, – в глазах Алены сверкнула слабо маскируемая неприязнь, адресованная явно не Сергею. – Ладно… Пора убираться. Выходи первый, иди спокойно, чинно – сразу в раздевалку. Я после тебя выйду – не надо, чтобы нас лишний раз видели вместе. Все – уходи…

Выскользнув в коридор, Сергей на миг замер в нерешительности. Зеленый огонек камеры приветливо мигал, приглашая распоряжаться пространством и временем по своему усмотрению.

«Черт… А не может быть такого, что ты тут мигаешь, а сам тем временем втихаря подсматриваешь? Вот интересно будет…»