Корнелл Вулрич - Одной ночи достаточно

Через круг иллюминатора начал проникать слабый свет. Наступал новый день.

И вдруг кто-то постучал в дверь — мы едва услышали. Было около шести. Слишком рано для прибытия в Гавану. Однако кто-то стучал: тихо, вкрадчиво.

Мы вскочили, все еще находясь в объятиях друг друга.

— Они на борту! Они сели вчера вечером! — растерянно прошептала Ева.

— Нет, нет, успокойся. Они бы не ждали столько, если бы находились здесь со вчерашнего вечера.

Мы не двигались, надеясь на ошибку. Но услышали, как постучали еще раз.

— Кто там? — спросил я грубым тоном.

Мужской голос ответил:

— Телеграмма, мистер.

Старый как мир трюк!

— Не открывай! — тихо проговорила Ева.

— Подсуньте под дверь, — попросил я.

Из-под двери медленно просунулся желтый листок бумаги. Это действительно была телеграмма.

Я подождал, и когда конверт появился полностью, поднял его. Мы вскрыли телеграмму и вместе прочитали. Она была с пометкой «срочно». Адресована Еве. Телеграмма была краткой и горькой. Содержание состояло из единственного слова: «Судьба». И подпись: «Эд».

За время моего рассказа пламя свечи опустилось до горлышка бутылки. Оно горело еще потому, что кормилось нагаром со свечки, который коркой покрывал горлышко. Зеленое стекло давало отблески зелено-голубого цвета, и от этого комната казалась похожей на подводный грот.

Мы почти не изменили позиций. Я все еще сидел на краю кровати, где умер ее влюбленный, а кубинка сидела на буфете. Вот и все различие.

Я с горечью подумал:

«Какой долгой кажется твоя жизнь, и как мало нужно времени, чтобы о ней рассказать».

Неизвестная женщина слушает беды незнакомого мужчины. Я с трудом различал ее. При этом свете она опять становилась невидимой, почти как в первую минуту нашей встречи, той встречи, которую мне — в этом я был уверен — никогда не забыть. Лишь проблески свечи временами выхватывали из темноты мое лицо и молнией отражались в глазах кубинки.

Несколько минут длилось молчание. Потом женщина с глухим стуком спрыгнула на пол, подошла к столу и поставила новую свечку вместо прежней. Если быть точным, это был новый огрызок свечи, но от него вновь вернулся желтоватый свет и пропал зелено-голубой.

— Совсем нетрудно, — сказала кубинка.

До меня не дошло, что она имеет в виду.

— Совсем нетрудно представить, что произошло сегодня вечером в «Слоппи». Для этого не нужно много мозгов.

Я поднял подбородок.

— Представить — одно, доказать — другое. Хотите сказать, что это был Роман, правда?

— Ева была его собственностью, вы же понимаете.

— Но Роман в Майами. Вы можете позвонить ему туда, и он вам ответит. Из своего дома.

— Это ничего не меняет.

— Я уверен так же, как и вы. Но желание убить не довод для обвинения. Сам механизм, как они смогли это проделать — вот что необъяснимо для меня. — Я провел пальцами по волосам. — Не могу понять, как при всей той давке вокруг нас никто не заметил удара, который ей нанесли, никто не увидел нож в руке убийцы. Ведь ему нужен был замах, он должен был отодвинуться немного от жертвы, прежде чем воткнуть в ее тело кинжал. Почему никто не заметил блеск лезвия или движение руки?

— Может быть, — попыталась она помочь мне, — кто-то видел, но смолчал?

— А может, — предположил я, — кто-то видел и еще не знает этого.

Полночь озадаченно посмотрела на меня:

— Что вы хотите этим сказать?

Я поднялся на ноги и уставился в темноту. Внезапная идея пришла мне в голову.

— Минутку! Кажется, я знаю, где искать решение этой загадки. Правда, если это не результат моей фантазии, — проговорил.

Она подошла ко мне, готовая помочь.

— Сейчас попробую объяснить, — прибавил я, — пока не ускользнула мысль… У вас есть что-нибудь, чем можно рисовать?

— Тюбик губной помады, который недавно так славно поработал.

— Хорошо, давайте его.

Кубинка принесла тюбик.

— Я могу рисовать на стене?

— Ну конечно!

Подошел к стене и провел четыре линии. Получился квадрат. Она принесла бутылку со свечой, чтобы лучше видеть, и встала позади меня.

— Где бы мы ни находились в любой момент времени, это место можно представить графически как замкнутое пространство с четырьмя сторонами. Я обозначил квадратом наше местонахождение в «Слоппи», когда произошло убийство. Мы находимся здесь, в центре. — Я поставил крестик. — Теперь посмотрим, удастся ли мне что-нибудь вспомнить. С одной стороны стойка бара. Она представлена этой линией. И с прилежащей стороны мы защищены той же стойкой. Удар не мог последовать оттуда. К тому же Еву ударили в другой бок, а не в тот, которым она прислонилась к стойке.

— Укажите стрелкой, с какой стороны мог прийти удар, — посоветовала женщина.

Я провел стрелку, которая упиралась в крестик.

— С третьей стороны, справа от меня, сидели люди, сдавленные, как сельди в бочке, и их тела препятствовали движению ножа. Но была еще одна сторона — четвертая. Здесь оставалось немного пространства, может быть, несколько квадратных дециметров.

— А кто был с этой стороны?

— Эту сторону практически блокировал единственный человек — фотограф, который работает в «Слоппи Джо». Теперь вы понимаете, куда я веду? Конечно, и с этой стороны была такая же толпа, но она держалась сзади от фотографа, который в это время накинул на голову черную тряпку. Фактически можно сказать, что он заменял всю четвертую сторону.

— Таким образом, вы считаете, что фотограф мог видеть происходящее?

— На месте нет, потому что на голове у него был своеобразный капюшон. Но есть вероятность, что «видел» аппарат!

Полночь щелкнула пальцами.

— Значит, на фото должен быть виден убийца рядом с Евой. Может быть, не в тот именно момент, когда втыкает в тело нож, а в другой, — заметил я. — Ведь убийце надо вытащить нож из кармана, освободить от обертки, поставить его в удобную позицию, наконец, воткнуть в тело и оставить там. Речь идет о пяти или шести последовательных движениях. На снимке мы можем обнаружить одно из этих действий, но любое из них будет мне полезным. Все зависит от четкости фото и от кадра. Нож вошел сюда. — Я показал точку на теле. — Если фотограф снял нас только по грудь, мы не увидим убийцу, который действовал большей частью снизу. Но если фотограф снял нас полностью… Ну, тогда у меня есть возможность обнаружить на снимке кое-что интересное. Будет достаточно, если на фото запечатлена рука, воткнувшая кинжал. Не моя рука.

Я бросил тюбик губной помады на койку.

— Этот человек должен находиться на снимке.

Застегнул пиджак и приблизился к двери.

— Я ухожу. Жаль, что не подумал об этом раньше. Теперь нужно выяснить, кто этот фотограф и где его можно найти.

Женщина поставила на стол бутылку со свечкой, подошла к двери и встала перед ней, отодвинув меня рукой.