Ридли Пирсон - За секунду до взрыва

— А вот этого никто не может знать, — вдруг сказала она, и они замолчали.

— Мы ведь пережили Франкфурт, — проговорил он.

— Это совсем другое.

— В чем же разница?

— Там мы чувствовали поддержку всей команды. Теперь совсем другое.

— Ну не такая уж большая разница. — Он прекрасно себя чувствовал. Благодаря ей.

— А что ты собираешься делать после этого?

— Я уже все устроил для нас обоих, если понадобится.

— Мне нравится там, где я живу, — сказала она. — Что, обязательно надо будет уезжать?

— Может быть, и нет. Там будет видно, — солгал он.

Времени на душ уже не оставалось. Он вытерся насухо полотенцем, спрыснулся дезодорантом, положил энбесол на рану в десне и весь сморщился от боли. Подождал, пока энбесол начнет действовать.

— Давай одевайся, — сказал он, взглянув на часы, — нам пора ехать.

Они оказались на окраине Лос-Анджелеса. Квартал одинаковых домов — три спальни, гараж. Трава на лужайках коричнево-бурая от долгой засухи и жары. Двое загорелых мальчишек без рубашек катались на роликовых досках. Как хорошо, что в машине есть кондиционер!

— Ты молодец, — сказал он. — Хорошую подобрала машину.

— Ты же заказал большую.

Да, он терпеть не мог маленьких машин.

— Можешь ты мне сказать, что мы собираемся делать? Я же не ясновидящая, в конце концов. Кто этот Дагерти?

— Механик из «Эм-Эйр-Экспресс». Они осуществляют грузовые перевозки и потому используют другую взлетную полосу. Для меня это важно.

— Да я же сама могла бы тебе все это организовать, Энтони. Я спокойно могу провести тебя на летное поле. Ты же сам привлек нас официально, в качестве консультантов. Зачем все это было нужно, если мы не собираемся этим воспользоваться?

— А кто сказал, что мы не собираемся этим воспользоваться?

— Тогда зачем тебе нужен этот Дагерти?

— Они ввели новые правила. Служба безопасности ввела новые правила.

— Считают по головам?

— Совершенно верно. Так что на поле ты меня можешь провести, но для того, чтобы проникнуть в «Эм-Эйр-Экспресс» со стороны поля, мне все равно понадобится пропускной значок, соответствующим образом закодированный. А через рабочий вход мне ни за что не пройти с тем, что у меня лежит в портфеле. Кроме того, служба безопасности на входе наверняка знает Дагерти в лицо. Так что, как ни крути, придется использовать вход со стороны летного поля. Там людей нет, только компьютеры. Если удастся добыть его пропуск, может, и сойду за Дагерти.

— А как мы его добудем? Просто украдем?

— Если информация, которую я получил от Грека, соответствует действительности, то этот Дагерти — настоящий пьяница. Недавно овдовел. Так что мы доведем его до нужной кондиции и позаимствуем его пропуск.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь их возможности. Там, на поле, обычно такое столпотворение. Ты никогда не выглядывал в окно самолета перед отлетом? — Она усмехнулась. — Ах да, я совсем забыла: ты же не любишь летать самолетом. — Он не ответил, и она продолжала болтать. Сейчас ее болтовня его беспокоила — было видно, что Моник нервничает. — Да, конечно, они ввели новые правила — считать по головам. Но никто не обращает на них внимания. Мы во всяком случае не обращали. И потом, полицию аэропорта больше заботят входы для пассажиров, а уж там у них с безопасностью все в порядке. Кроме того, ты разработал такой сложный план, не думаю, чтобы они были готовы к чему-нибудь подобному.

— Может быть, ты и права, но я все равно не хочу рисковать.

— А какова будет моя роль? Я имею в виду — у Дагерти.

— Ты моя ассистентка, — сообщил он. — Мужчина в компании женщины вообще вызывает меньше подозрений.

Он замолчал и стал готовить шприц. Пришлось дважды напомнить ей, чтобы следила за дорогой. Он просто не мог больше выносить ее болтовню. Наверное, слишком долго он жил в полном одиночестве.

— Что это ты собираешься ему дать? — спросила она, наблюдая, как он наполняет шприц и закрывает его пластмассовым колпачком.

— Пшеничный спирт. Стопроцентная гарантия.

— А это не слишком много?

— Если я правильно определил его вес, это как раз то что надо. Не бойся, от этого он не умрет.

— Ты так хорошо умеешь определять вес?

Он окинул ее внимательным взглядом.

— Около шестидесяти.

Она почувствовала, что краснеет.

— Будем надеяться, что ты его не убьешь.

Наконец-то она замолчала.

Группа ребятишек в купальных костюмах обливалась водой из шланга. Проезжая мимо них, Корт прикрыл лицо рукой. Совершенно инстинктивно. У Моник такие инстинкты начисто отсутствовали, и это его немного беспокоило.

Проехал грузовик и обдал их машину брызгами грязи. Откуда только взялась эта грязь в такую жару! Темная шторка свалилась на стекло. Корт поднял ее на место. Заметив цифры 11345, выведенные на обочине, он сделал Моник знак притормозить.

Дом у дороги был похож на коробку для обуви, только с окнами. И с телевизионной антенной на крыше. Лужайка перед домом была совершенно запущена.

Моник повязала белый шифоновый шарф, надела темные очки.

— Нормально, — сказал он, окинув ее взглядом. — Пошли. — Он чувствовал, как его охватывает безудержное волнение.

Они открыли дверцу машины и вышли на воздух, горячий, как в печке. В горле у него горело, глаза начали слезиться. Он физически ощущал токсичность этого воздуха. И это лишь еще больше укрепило его в том, что он собирался сделать. Люди, и политики в особенности, относятся к проблемам окружающей среды так, как будто их можно разрешить без всяких усилий. Или как будто их можно решать, не торопясь, хоть двадцать лет, хоть тридцать. Нет, ждать больше нечего, пора действовать.

Они подошли к парадному входу. На каменных ступенях крыльца лежала садовая улитка. Корт раздавил ее каблуком, теперь на том месте осталось лишь мокрое коричневое пятно. Когда Дагерти открыл им дверь, Моник все еще смотрела на это пятно.

У Дагерти были большие натруженные руки, налитые кровью глаза и вид человека, страдающего от сильнейшего похмелья. На нем была майка с рекламой пива и голубые джинсы. Он, по-видимому, сегодня еще не выходил на раскаленную улицу.

Корт обратился к нему в нетерпеливом, раздраженном тоне:

— Вы Кевин Дагерти?

— Ну да.

— Билл Рэмблер, — сказал Корт, — из международной консалтинговой фирмы по безопасности. А это Линда Мартин, мой ассистент. — Моник при этих словах выдавила из себя улыбку. — Мы к вам по делу, если позволите. Можете уделить нам несколько минут, желательно не на этой жаре?

Дагерти пожал плечами и отступил, давая им пройти. Он был явно захвачен врасплох и не знал, как поступить. Корт на это как раз и рассчитывал. Внутри, в доме, было темно и мрачно. Опущенные шторы на окнах как бы изолировали его от окружающего мира. Кроме того, в этом доме нависло отчаяние. И пахло сыростью. В столовой было полно грязной посуды. По телевизору передавали какую-то игру, в которой принимали участие бывшие знаменитости и полногрудые домашние хозяйки, размалеванные и говорившие с сильным южным акцентом.