Ридли Пирсон - За секунду до взрыва

Она обернулась, пытаясь отыскать вторую туфлю, и взглянула наконец на него. Он смотрел ей прямо в лицо. Он читал ее мысли. Он всегда умел читать ее мысли. Возражать не имело смысла.

— Да, — сказала она. — Я тебя использовала.

Он молчал. А она наслаждалась его молчанием, наслаждалась своей вновь обретенной властью… Повернулась и вышла из комнаты.

Красный «БМВ» был записан на некую Моник Пейн. Это имя уже встречалось однажды в списке пассажиров рейса из Лос-Анджелеса в Вашингтон, того самого рейса, на котором Хрупкая Рамирез засекла ее на видео. Этого оказалось достаточно, чтобы получить разрешение на слежку, которая включала и прослушивание телефонных разговоров. Адрес установили по журналу регистрации проката автомобилей. Моник начали вести с полуночи, сразу после того, как установили ее данные и идентичность с пассажиркой на видео. Ответственность за круглосуточную слежку была возложена на Брэдли Левина. В ФБР она проходила под именем Моник Чейсон. Что касается Пола Палмэна и Ричарда Мамфорда, то для них улик все еще было недостаточно, хотя оба они и признавали перспективность Моник Чейсон. Материальная же улика, которая бы напрямую могла доказать связь бернардовского детонатора с катастрофой на «Эм-Эйр-Экспресс»-64, все еще маячила впереди недостижимой целью, чудом, которого тщетно ожидал Дэггет. Если чуда не произойдет и сегодня, то сегодня же в семнадцать ноль-ноль истекает срок, данный ему для этого расследования. Он пребывал в глубокой депрессии, которая еще усилилась после ночного визита Кэри. Казалось, вся его жизнь разваливается на глазах.

Но чудо все-таки произошло. И явилось оно в виде самого обыкновенного телефонного звонка.

— Алло, это Чаз, — услышал он голос в трубке. — Знаешь, Мичиган, все-таки я бы на твоем месте не стал угрожать людям. Особенно тем, кто работал в лаборатории со взрывчаткой. Это, знаешь ли, может плохо кончиться.

— Извини, Чаз, я, наверное, себя не помнил. Ну сам посуди. У тебя та единственная улика, которая может спасти мое расследование, а ты все никак. Пойми, завтра будет поздно. Мне она нужна сегодня.

— Вот и получай ее сегодня. Давай-давай, оторви зад от стула и подъезжай к нам. У нас тут есть для тебя кое-что.

Голубой грузовичок, курсировавший между Баззард Пойнт и Домом Гувера, подъехал через двадцать минут. Шесть человек вынесли оттуда какой-то ящик и с большими предосторожностями понесли к входу. Дэггет и еще четыре человека загрузились, грузовичок поехал обратно. Весь путь занимал не больше пятнадцати минут, но Дэггету эта поездка показалась нескончаемой.

Чаз Мичем ждал его, сидя за своим огромным столом.

— Можно было и по телефону, — сказал он, — но я ненавижу телефонную болтовню.

— Да, я тоже.

Чаз указал на папку, как раз перед Дэггетом.

— Это твой отчет. Твоя стеклянная лампочка. — Он поднялся, подошел к двери, плотно закрыл ее, выдвинул один из ящиков стола и достал запечатанный целлофановый пакет с осколками лампочки. Протянул Дэггету. — Так вот, Мичиган, если здесь когда-нибудь и была ртуть, то она давно сгорела. Сейчас и следа не осталось. — Он остановился и выжидательно посмотрел на Дэггета. — Ты как, в порядке?

— Ну, разочаровал ты меня, конечно, но я привык.

— Да подожди же ты! Дай объяснить! На самом деле все не так уж плохо. Да, ртути не видно, может, она и сгорела. Но, как говорится, Бог дает, он же и отнимает. А можно сказать это и наоборот. Пожар, возможно, отнял у нас ртуть, но зато дал нам кое-что другое взамен. Оно прилипло к внешней стороне этой твоей лампочки. И мы его взяли на анализ. Знаешь, что мы обнаружили? То, что обычно остается, когда сгорает кремний. Тот самый кремний, который был обнаружен в номере у Бернарда, где он мастерил свои детонаторы. Более того, это абсолютно тот же химический состав, что и тот, который наши сотрудники собрали с ковра в его номере в отеле. — Он указал на папку, лежавшую перед Дэггетом. — Страницы третья и четвертая.

— Что это означает? Переведи.

— А вот что. Слушай внимательно. Во всяком детонаторе должен быть так называемый проход, что-то такое, что связывает источник энергии — батарейку — со взрывчатым веществом. При каждом открытии такого прохода электричество от батарейки приближается к взрывчатке вот настолько. — Он показал на пальцах, как учитель в классе. — Подожди, я покажу тебе, как это выглядит. — Он на минуту вышел и вернулся, держа в руках какой-то твердый предмет в форме кубика, вложил его в руку Дэггета. — Мы их называем ледяными кубиками. Сейчас поймешь, почему. — В руке у Дэггета был затвердевший кирпичик эпоксидной смолы, из которого торчали четыре провода. Кубик был прозрачный и действительно напоминал кусок льда, только очень правильной формы. Два проводка были подсоединены к девятивольтной батарейке; у двух других, ни к чему не подсоединенных, на концах был припой, — Такой же или примерно такой был в детонаторе Бернарда, только он еще поместил его в альтиметр. Главное, взрыватель должен обязательно находиться внутри ледяного кубика, чтобы до него невозможно было добраться. И еще. Вместо эпоксидки Бернард использовал кремний, мы теперь это точно знаем.

— А почему? Есть какие-нибудь особые причины для этого?

— Когда делаешь детонаторы, на все есть причины. Кремний быстрее подсыхает, от него меньше остается следов, он более гибкий. Может быть, это как-то связано и с чувствительностью альтиметров. Кто знает. Но он был мастак, этот Бернард.

Впервые Дэггет почувствовал, что Мичем натянут как струна. И тут он понял, что между Чазом Мичемом и Бернардом шла невидимая борьба — кто кого.

Возможно ли по нескольким микроскопическим уликам, да еще собранным не одним человеком, а разными людьми в разных местах, определить, как устроен детонатор и для чего он предназначался?

— Это моя работа, — услышал Дэггет слова Мичема и только тут он осознал, что задал свой вопрос вслух. — Детонатор с часовым механизмом — самый простейший пример такого устройства, — продолжал Мичем свою лекцию. — В самолете, однако, все посложнее. Особенно если ставишь своей задачей, чтобы он взорвался на определенном расстоянии от места взлета. В этом случае обычно используется целый ряд таких проходов: переключатели давления, термометры, термостаты, измерители влажности, да все что угодно. И каждый реагирует на определенные характеристики — высоту, время, температуру.

— Ты говорил, у него было два альтиметра?

Мичем явно не любил, чтобы его перебивали.

— Итак, перед взлетом второй пилот меняет давление в кабине. Правильно? Если он делает что-нибудь не так, ты это сразу чувствуешь. У тебя, например, закладывает уши. Понимаешь, что я хочу сказать? Будь ты на месте Бернарда… Если тебе надо, чтобы самолет взорвался на определенной высоте, конечно же, ты используешь альтиметр, настроенный на ту самую высоту; это и будет твой первый проход. Таким образом ты гарантируешь, что другие проходы не активизируются до тех пор, пока не изменится давление в кабине. Если бомба взрывается в воздухе, разрушений намного больше, а улик почти никаких. Так было и с Локерби. Во всяком случае первым проходом служит барометр. Если бы я конструировал такой детонатор, я бы заготовил и еще один проход — часовой механизм, чтобы взрыв не произошел раньше, чем мне нужно.