Ридли Пирсон - За секунду до взрыва

— Все как тогда, — сквозь зубы процедил Корт.

Подошли к двери. Корт еще раз проверил по записной книжке номер дома. Постучал. Человека, открывшего им дверь, можно было бы вполне принять за родного брата Дагерти. Выглядел он как будто с похмелья. Да, Грек неплохо поработал.

— Служба безопасности аэропорта, сэр, — начал Корт свой привычный текст. — У нас там утечка, поэтому проверяем у всех удостоверения. Будьте добры, покажите нам свое.

Этого в отличие от Дагерти уговаривать не пришлось. Ему, как видно, не терпелось вернуться в дом и допить свой кофе. И вообще, поскорее с этим покончить. Здесь они с Кортом были солидарны.

— Вы не против, если мы зайдем на минутку?

— Заходите.

— Да мы можем и тут подождать, — вмешалась Моник, пытаясь предотвратить то, что для Корта, по-видимому, представлялось неизбежным.

Корт бросил на нее взгляд, от которого она разом онемела.

— Да нет, мы, пожалуй, войдем, если не возражаете.

Но Бут уже пошел в дом за своим удостоверением, так что ответить было некому.

Корт оглянулся на Моник.

— Жди в машине, — резко приказал он и вошел вслед за Бутом.

Моник пошла обратно по тропинке. Зацепилась каблуком за полиэтиленовый пакет, валявшийся на дороге, наклонилась.

Корт захлопнул за собой дверь. Из комнаты показался Бут с удостоверением в руке. Корт выхватил пистолет и всадил ему две пули в грудь, а потом, после того, как Бут свалился на пол, еще одну, в голову. Наклонился — тело еще дергалось — и схватил зажатое в руке удостоверение. Это первое за сегодняшний день убийство как будто опьянило его. Следующими будут Мознер и все остальные. Он уничтожит их вместе с их смертоносным бизнесом да еще привлечет внимание всего мира к их злодеяниям. Он уже предвкушал победу, и вкус ее был сладок.

Он убрал пистолет, положил удостоверение в карман и потащил тело в кладовку. Достал оттуда какую-то циновку и положил на пятна крови. Спокойно вышел из дома, направился к машине. Она сидела там, сгорбившись, ухватившись за руль здоровой рукой, бледная и дрожащая. Глаза покраснели от слез.

— Делаем то, что надо, — проговорил Корт. Она нужна была ему сильной и уверенной в себе.

Не сказав ни слова, она тронула машину с места. Доехали до ангаров.

— Стоп, — произнес Корт. — Придется подождать.

Она притормозила, пропуская грузовичок.

— В чем дело?

— Ветер, — проговорил он, указывая на оранжевый флюгер над третьим ангаром. Она не сразу поняла, что он имеет в виду. Корт поворачивался на сиденье, пока не определил точно, где восток. — Ветер не с той стороны.

— Что ты имеешь в виду?

— Ветер дует не в том направлении! Мне нужно, чтобы он отправлялся с тридцать шестой полосы, понимаешь, с тридцать шестой! А с таким ветром они наверняка займут восемнадцатую. Это не пойдет. — Он вытащил из кармана какую-то табличку, справился с ней, потом взглянул на часы. — Придется ждать.

— Ждать?

— Ну да, придется ехать назад и ждать. Может, ветер еще переменится. Там будет еще один девятьсот пятьдесят девятый, ближе к вечеру. Правда, он не везет никаких химикатов, но ничего не поделаешь. Это наша единственная возможность.

— Ждать? — все еще не могла понять она. — Нет никаких химикатов? Но как же… Я думала, это и есть наша цель.

— Я сказал, у нас нет другого выбора. Разворачивай машину. Едем обратно.

— Я ничего не понимаю. Разве не химикаты — цель всей нашей операции?

— Не понимаешь, и не надо. Кого это волнует? Разворачивай машину.

— И не надо было его убивать. Зачем было убивать его? Зачем?

— Да кому он нужен, этот Бут? Кто о нем вспомнит? Поверь мне, никому он не нужен, ни одному человеку.

— Неправда. Каждый человек кому-нибудь да нужен. Каждый, — повторила она в отчаянии. — А иначе зачем вообще жить?

— Ты, наверное, считаешь меня извергом? — тихо произнес Корт.

Он сидел на краю ванны. Кэри сидела, а вернее, почти лежала на полу. Руки ее были крепко связаны спереди полиэтиленовой лентой, какой обычно завязывают полиэтиленовые мешки для мусора. Руки были связаны так крепко, что кисти уже распухли. Лодыжка левой ноги была привязана нейлоновым шнуром к трубе ванной комнаты. Корт туго обкрутил шнуром лодыжку, другой конец шнура обвязал вокруг трубы и крепко-накрепко связал оба конца двойным морским узлом. А чтобы было еще надежнее, он подпалил кончики шнура, так что они расплавились в однородную бесформенную массу, и теперь узел невозможно было развязать никакими усилиями. Импровизированные наручники не мешали ей курить, и сейчас она лихорадочно затягивалась сигаретой из пачки «Собрание», которую он ей предложил. Она курила его сигарету, но ничего не отвечала. Она просто не могла говорить. Не было слов, чтобы передать то, что она чувствовала к этому человеку. Тот гнев, ту жгучую ярость, которые буквально сжигали ее еще несколько минут назад. Сейчас она сидела молча, тяжело дыша и обливаясь потом от бессильной ярости.

— Это не было запланировано, поверь мне, — говорил Корт, — ничего из последних событий не было запланировано. И меньше всего то, что я по уши в тебя влюбился. — Он внимательно посмотрел ей в глаза, но, не увидев в них даже намека на прощение, продолжил: — Да, Кэролин, я в тебя безнадежно влюбился. Иначе, неужели ты думаешь, я оставил бы вас в живых, тебя и мальчика? Я не хочу причинять тебе боль, только не тебе. Вокруг и так слишком много страданий.

— Ты сумасшедший!

— Я не собираюсь вступать с тобой в полемику. За все, что я делаю, я отвечаю только перед самим собой. И перед Ним, — он указал вверх. — А с Ним я как-нибудь помирюсь. Уже помирился.

— На твоем месте я бы не была такой самоуверенной.

Он пришел в настоящую ярость. Таким она его еще не видела. Лицо его покрылось красными пятнами, он опустился на одно колено, приблизился к ней вплотную.

— Что ты можешь об этом знать? Какого хрена ты-то можешь об этом судить? — почти прокричал он, брызгая слюной ей в лицо.

Она отвернулась от него, сигарета выпала из дрожащих губ, чьи-то дрожащие руки — его, конечно! — всунули сигарету обратно ей в рот; она жадно затянулась, закашлялась.

Карл вернулся на свой насест, на край ванны. Он не спускал с нее глаз, а сам продолжал кивать головой в такт каким-то своим мыслям. Он действительно сумасшедший!

Дрожащей рукой он нащупал в кармане бумажник, вытащил оттуда фотографию, резко наклонился, до смерти напугав ее, и хлопнул фотографию рядом с ней.

— Вот! Это все их работа! Вот это мой сын… был.

Он убрал руку с фотографии, продолжая сверлить Кэри взглядом. Она чувствовала: он хочет, чтобы она посмотрела на эту фотографию. А она не могла: боялась. Потом поняла, что он все равно не отстанет. Взглянула… В горле встал ком, не давая дышать. Кэри поспешно отвернулась и все-таки не могла сдержать жалобного страдальческого крика. Казалось, он сорвался с губ помимо ее воли. Он опять одержал над ней верх… и знал об этом!