Эрик Бутаков - Мыс Рытый

Легкий ветерок, небольшими участками, то здесь то там, морщил зеркало Озера, а серебряная дорожка солнца убегала на противоположный берег, далеко-далеко, маня за собой романтиков. «И почему люди не летают, как птицы?!» — липло на ум. Всё было вокруг спокойно, благодатно, красиво и надежно, как сам Байкал, — всё было хорошо!

Из-за пригорка на дорогу, ведущую к нам, вышел Андрей Валентинович. Он медленно брел, опираясь на палочку, и улыбался нам, когда поднимал голову в нашу сторону.

— Во, странствующий рыцарь, — произнес Евгений Ефимович.

— Да, очень, похож, — согласился я.

— А так и есть! — чуть повысив голос, чтобы звучало убедительней, сказал ЕЕ. — Он, действительно — РЫЦАРЬ.

— Вы имеете в виду его титул? — я краем уха на корабле прослышал, что АВ каким-то образом был посвящен в рыцари, но что и как, толком я не знал. Интересно было бы узнать. Поэтому я добавил: — Ему английская королева меч на плечо положила?

— Нет, не английская. Он, так сказать, немецкий рыцарь, из Габсбургов.

— О как! И за какие заслуги? — вопрос был не очень корректный, но я его уже ляпнул.

— В силу профессии, — коротко ответил Евгений Ефимович.

Выждав паузу и не услышав больше пояснений, я не стал уточнять, что это за «сила профессии», однако поинтересовался:

— И есть какая-то грамота, диплом или документ, подтверждающий это?

— Конечно, есть. И грамота и орден.

— Орден даже?! Солидно. Красивый.

— Красивый.

— Это очень приятно, наверное?

— Конечно, приятно. Ещё как!

Андрей Валентинович, уже поднимался на наш утес-балкон.

Не знаю, слышал он разговор или нет, но он, как обычно, улыбался.

— Сэр, идите, посмотрите, какая у нас красота. Да осторожней — тут высоко! — не удержался я, чтобы не вставить слово «сэр».

Андрей Валентинович, не смотря на наши предупреждения об осторожности, завороженный раскинувшимися красотами, ходил по самому краю обрыва, перелезая с камня на камень в поисках лучшего ракурса, и «жег пленку», забыв про опасность. А чего им — рыцарям — бояться высоты? Они уже давно на высоте, а падать им — не позволено ни при каких обстоятельствах. Даже, с утеса! Статус, титул и положение в высшем обществе всегда поддержат рыцаря на высоте!

А, впрочем, чепуха всё это. Лучше, посмотрите вокруг.

Через минуту, мы втроем молча сидели на камнях над обрывом, и смотрели с раздумьями в море. Больше нечего было сказать — всё сказано, слушайте тишину! И пусть кричат стрижи, и пусть гогочут чайки, и пусть бусинки уток качаются на волнах, пусть ветер морщинит серебряную дорожку солнца — всё вместе это не отвлекает нас слушать вечность!

Через какое-то время к нам присоединился Владимир Павлович, и теперь мы уже вчетвером, пока позволяет время, пошли бродить по острову, рассуждая о смысле бытия, о красоте природы и не рациональном использовании её, и неэффективной охране. Опять вспомнили, как все организовано в Швейцарии и других странах Европы, где гораздо меньшие просторы, но охрана природы поставлена на куда более качественный уровень. Мы могли бы еще долго «жаловаться» друг другу о подобных проблемах, если бы, случайно махнув палкой, не спугнули большой выводок куропаток. С бешеным шумом они сорвались из травы в метре от нас. Так и заикой можно остаться! Евгений Ефимович тут же вспомнил, как однажды на Кавказе, поздно вечером его напугал вот такой же выводок. Перед этим он видел следы барса, а ещё раньше ходили слухи, что появился барс, и что он может напасть на человека или наделать других бед. ЕЕ сознался, что подобный выводок в вечерней мгле очень похож первую секунду на барса, а уж потом хочется побыстрее добежать до дома, чтобы самому «не наделать бед».

И уже на закусочку, на обратном пути мы наткнулись на «Ведьмин круг». Иногда грибы почему-то растут точно по окружности. Здесь, на Ольхоне мы наткнулись на такой полукруг из крупных, размером с теннисные мячики, дождевиков. «Я лишь однажды видел полный круг!» — сказал Андрей Валентинович. Почему они так растут — предположений ни у кого не было. А для меня это вообще было новостью.

Через час мы были на «Фрегате», и отчаливали от этого места, чтобы причалить на последнюю ночевку поближе к «Ольхонским воротам», в бухте, про которую капитан нашего корабля Александр Андреевич сказал так: «Неповторимое место. Там есть, где рыбу закоптить. Не пожалеете. Да и отдохнете напоследок».

Расположившись на своем излюбленном месте, на капитанском мостике в удобно уложенных спасательных кругах, я смотрел на «проплывающие» мимо берега Острова. Тени от деревьев, лежали под деревьями, как выжженная земля — но то был оптический обман. Просто это редколесье Ольхона со стороны Большого Моря в это время года под данным освещением дает такой эффект. Ерунда, в другой бы момент я и не заметил этого, но сейчас, от нечего делать и от осознания того, что завтра я буду уже в своем душном городе, хотелось уловить и зафиксировать всё, что кажется необычным. Вот я и размечтался, попивая пивко.

Вспомнилось «Золото Маккены» — старый фильм «про индейцев». Его недавно (как и должно было быть по закону парных случаев) показали по СТС — фильм уже смотрится наивным, но в детстве он был источником романтического вдохновения. Именно поэтому, время от времени, его сюжеты появляются из дальних уголков памяти и возбуждают мыслительный процесс размышлениями о лошадях, ковбоях, «винчестерах», вигвамах, просторах прерий, свободе и воле выбора направлений и действий. Скачешь так на мустанге, а навстречу егерь.

— Почему в заповеднике с оружием, где разрешение?

А ты, поигрывая «кольтом», закуриваешь тонкую сигару и отвечаешь:

— Какое тебе дело, Коко? Я вольная птица — скачу, куда хочу!

И если до него не дошло, то можно нашпиговать его «свинцовыми пилюлями, которые он не переварит»! А если дошло… Всё равно нашпиговать!

И ещё здесь главное — конь! На себе все не тащить. И Воля! (Чуть не написал «Валя»! Валя у меня уже есть — вон он рассказывает, это самое, как они что-то там в тайге прошлый раз какое-то золото нашли. Тоже — Маккена!). Короче, «Вновь, вновь золото манит нас! Вновь, вновь золото, как всегда, обманет нас!»

Бухта, про которую говорил Андреич, оказалась воистину классным местом. Белые камни, почти круглой формы, песчаное дно под кораблем, резко, уходящий вверх, склон горы, и старый маяк, что тоже красиво. Все, как по команде, с фотоаппаратами поспешили на берег. Даже наш спасатель Николай Алексеевич перестал болеть, схватил свою камеру и ушел куда-то вдоль берега. Разумеется, мне тоже хотелось запечатлеть эту бухту.

«Я уеду к морю, чтоб зеленело лето!» — слышался мне голос Антонова, когда я бродил по хрустящей гальке, омываемой чистыми водами Священного. Отличное настроение. О, что это?