Петр Ирисов - Петрович, повелитель Вселенной

Для благородного итальянца, а сардинцы их во многом копировали, служба в армии была в то время предпоследним шагом на пути к окончательному падению. Последний шаг, это когда он начинал торговать. Поэтому в отряд к Петровичу шло по большому счету всякое отребье. Но шло активно, конкурс на место доходил до двух десятков претендентов.

Условия Петрович ставил очень жесткие. Дисциплина, общий котел, как в плане еды, так и в отношении дувана, тренировки. Гигиена. Сухой закон на время БД. Это было весьма необычно по тем временам. Но шли, соглашались и терпели. Потому как добыча по сравнению с другими отрядами была королевской.

Собственно, свою войну на Сардинии Петрович организовал так же четко, как сбор урожая на даче. Максимум эффективности. И глубокая многослойная переработка. Огурцы солить, капусту квасить, из ягод варить варенье.

Так что взятые донжоны вычищались под метелку. Мог бы Петрович сами строения разбирать на камешки — разбирал бы и загонял как стройматериалы б/у.

И доли своей банде, себе-то Петрович не лгал, реально он был атаманом сухопутных пиратов, не зажимались. Более того, Петрович предложил доли не пропивать тут же, а организовать закрытое общество акционерного типа. И вложить деньги в торговлю.

А чего бы не вложить, если прибыль составляла 100 % и средства оборачивались раз в квартал? Отребье отребьем, но не дебилы же они. Поначалу, конечно, побузили, но полиморфы, которые в отряде были и на офицерских должностях, и в качестве рядовых, Петровича однозначно поддержали. А к ним уже и остальные присоединились.

Плюс лечение, и не только ампутация с молитвой, а настоящее хорошее лечение. Антибиотики и все такое. Плюс пенсии по увечью и помощь семье в случае гибели кормильца.

Так что через несколько месяцев под командой Петровича было пять сотен придирчиво отобранных удальцов, которые своего командира просто боготворили. Ну и полсотни полиморфов.

Вот уж полиморфы показали себя во всей красе. Как Петрович жалел, что их не несколько тысяч. Все будущие проблемы с татарами, турками и прочими вражинами решались бы по щелчку пальцев.

Внезапно оказалось, что дел у Петровича в текущем году — вагон и маленькая тележка. Для начала он организовал в Александрии Суворовское училище. Конечно, называлось оно не так помпезно.

Юг Италии представлял собой странный конгломерат вероисповеданий. Поскольку герцогство Амальфи тяготело к Византии, то и христиане условно православного толка там были не редкость. Раскол христианства на католиков и православных еще не случился, но противоречия нарастали. А следовательно, множились формальные отличия. Так вот, парочка православных итальянских купцов, обеспокоенные судьбой своих братьев по вере, организовала в Александрии странно-приютный дом. И финансировала выкуп малолетних православных, волею судьбы попавших в рабство и проданных на чужбину. Поначалу число их было незначительным, но вскоре в детдоме было под сотню мальчишек от пяти до семи лет.

Параллельно с детским домом заработал дом призрения пиратов-ветеранов. Там же, в Александрии. Увечные бойцы из отряда Петровича в случае, если им некуда было идти (а таких было одиннадцать на дюжину) направлялись в Александрию. А там им предоставлялся выбор: либо воспитателем в детском доме, либо в гильдию нищих. Спаянные железной дисциплиной пираты, руководимые и направляемые мудрым Петровичем, довольно быстро подмяли под себя организованную преступность в Александрии. И уже вплотную присматривались к порту.

Петрович был уверен, что профсоюз, и в первую очередь профсоюз докеров — это именно то, в чем нуждалось государство Фатимидов вообще и порт Александрии в частности. Это сколько грузов проходит неучтенных, неконтролируемых и никаким образом не приносящих пользу. Конечно, такое золотое дно как порт и без Петровича пользовался пристальным вниманием преступных группировок. Однако, сопротивляться вымуштрованным пиратам, вооруженных самым передовым марксистско-ленинским учением, местные не могли.

Из спасенных от рабства детей Петрович планировал подготовить будущих агитаторов и пропагандистов. Как раз на них и началась практическая отработка концепции «Правильного Православия».

Понятно, что не все юные падаваны справлялись с учебной нагрузкой. Такие попадали на факультет силовой поддержки. Петрович уже сейчас планировал будущие конфликты христиан и мусульман. Поэтому агитаторы и пропагандисты изучали и Библию, и Коран.

На удивление, пиратам нравилось быть воспитателями. Сержанты и старшины продолжили заниматься привычной работой. Петрович в который раз поразился своим специфическим подходом к воспитанию подрастающего поколения. Для него слова «патриотическое воспитание» и «военно-патриотическое воспитание» представлялись тождественными.

Он в самом деле искренне считал, что армейские порядки в том случае, если исключена армейская дедовщина, прекрасная база для сеяния «разумного, доброго, вечного» в головы и сердца юных падаванов.

Как Петрович ни берёг своих людей, но война есть война. И избежать потерь целиком ему не удавалось. Его отряд превратился в грозную и значимую силу на Сардинии. Однако, добившись неустойчивого равновесия путем присоединения Арбореи к Генуэзскому союзу, и, соответственно, получив конфигурацию 2х2, Петрович постарался свести свое участие в боевых действиях к минимуму по принципу «Fleet in being». Но это касалось сухопутных действий. На море как раз отряд Петровича начал свирепствовать вовсю. Было создано несколько однотипных боевых групп. Три — условно говоря — крейсера, корабль снабжения и вместительное грузовое судно. Скоростные крейсеры легко догоняли неповоротливые купеческие лоханки. Сопротивляться обученным абордажникам Петровича — значило всего лишь доставить им кровавое удовольствие. Тем, кто сдавался без боя, оставляли от четверти до трети груза. Тех же, кто оказывал сопротивление либо безжалостно топили, либо брали в плен и продавали в рабство.

За годы существования торговых компаний им созданных, была налажена очень неплохая сеть шпионов и осведомителей практически в каждом крупном порту. Поэтому операции поддавались планированию и отличались высокой эффективностью.

Особо жестокую кампанию Петрович развернул против радхонитов. И в силу того, что они были его естественными конкурентами, и марсельские события он им не забыл.

Если, благодаря принципу одной трети, средиземноморскую торговлю Петрович не подорвал, то радхонитские общины, раз за разом теряя людей, корабли и товары, все ближе подходили к опасной черте финансового краха.