Сергей Герман - Гребаный саксаул (СИ)

Шурик, с криками бросался в середину стаи, словно на амбразуру. Во все стороны летели пух и перья.

Поймав птицу Шурка брал её между пальцами за шею и резко встряхивал. Голубь с тупым звуком падал на пол. Пытался взлететь, трепыхался, дёргал крылом, но ничего у него уже не получались. Лапки конвульсивно дёргались и он затихал. Его голова оставалась у Шурки в руках.

Грязные, в птичьем дерьме и в пуху, мы спускались вниз.

Я долго смотрел на свои окровавленные руки. Они дрожали. Мне было противно, хотелось их куда-нибудь спрятать.

* * *

По случаю окончания урожайной страды и скорого возвращения к жёнам офицеры решили устроить праздник.

Инициатором выступил майор Калита и конечно же зампотех. Лейтенант Сучков как самый молодой был послан за водкой. Можно было конечно же послать прапорщика Куанышбаева или Николеньку, но им не доверили.

Первый показал свою полную профнепригодность. Второй после недавнего отравления водку не переводил на дух. Его рвало от одного её вида.

Лейтенант Сучков встал на скользкий путь употребления алкоголя, сразу же после выхода из магазина.

Настроен он был вполне решительно. Если не побить рекорды, то как минимум пройти марафонскую дистанцию.

Сначала из командирского КУНГА время от времени доносился командирский рык, потом началось братание и громкие песни про трёх танкистов.

Замполит зная командирский характер и предвидя непредсказуемый финал застолья ещё с вечера уехал в штаб батальона.

Через некоторое время на бригаду был откомандирован прапорщик Куанышбаев с конкретным приказом - «Без баб не возвращаться».

Из женского поголовья на бригаде присутствовала лишь повариха Венера.

В ситуации с поварихой присутствовал самый банальный треугольник. Её любил комбайнёр Ильдар. Она была красивой женщиной и любила главного агронома совхоза Сулейменова.

Венера мне симпатизировала. И правильно. У меня отношения с ней были приятельские.

Но Ильдар и Венера были татарами. Это давало ему надежду на какие-то иллюзии.

* * *

К вечеру, основная часть выпивающих благоразумно разошлась по своим спальным местам. В отношениях оставшихся господ офицеров и прапорщиков, считающих себя достойными благосклонности Венеры, назревали противоречия. Судя по нарастающему тембру голосов, застолье близилось к драке.

Прапорщика Куанышбаева оба офицера прямо и нетактично послали на фуй.

Потом попытались направить туда же и друг друга. Лейтенант Сучков, как настоящий ренегат попытался прогнуться перед начальством и занял сторону командира роты.

Поскольку действо происходило на территории командирского КУНГА и вверенного ему подразделения, майор Калита имел некоторую стратегическую инициативу, в результате чего разгневанный зампотех громко матерясь покинул застолье.

Бухой в синеву прапорщик Куанышбаев скатился по ступенькам КУНГа и направился в автопарк. Там он пересек границу КПП, залез в «ЗИЛ -157», стоявший на стоянке, и взревев мотором исчез в ночи.

Перепуганная криками дама уже до этого спешно покинула территорию роты и направлялась по дороге в направлении совхоза. На бешеной скорости её обогнал хлопающий деревянными бортами «Трумен» прапорщика.

Ещё через полчаса навстречу поварихе попался «Зил» Гизатулина.

Ромка возвращался в роту. Венере к тому времени было уже абсолютно всё равно куда идти или ехать.

Подняв облако пыли «Зил» затормозил. Хлопнула дверь кабины. Венера снова возвращалась в роту.

В казахской степи быстро темнеет и прапорщик Куанышбаев мчался по бездорожью в темноте. Внезапно в свете фар мелькнули какие то тени. Раздался глухой удар. Вслед за ним звон разбитых фар.

Прапорщик покрылся холодным потом. На ватных ногах он выбрался из кабины. Перед капотом машины лежала сбитая сайга. Остальное стадо, обезумевшее от ужаса панически убегало в степь. В темноте пронеслись белые шарики.

* * *

Мы уничтожали стратегические запасы алкоголя. Я опьянел раньше всех, потому что голубиные тушки вызывали у меня тошноту. Я закусывал только луком.

-Живодеры!– восклицал я иногда, поднимая стакан с портвейном– Птичек жалко!

Шурка и Денис напротив, на аппетит не жаловались

Глубокой ночью мясо было съедено и костер догорал. Я грустно смотрел в огонь.

-Чего расселись?- Грубо сказал Дениска. - Спать пора. Между прочим, мы ещё в армии.

Тихо, старясь ступать след в след мы крались в контору, где спала рота. Получалось плохо, нас кидало из стороны в сторону. В свете луны мы увидели лейтенанта Сучкова, вытаскивающего из КУНГа майора Калиту. Картина, достойная масла. Грёбаный саксаул!

Калита что-то мычал. Таращил безумные, дико выпученные глаза.

Потом громко рыгал у колеса машины.

Оказалось, что когда Сучков был отправлен искать Венеру, ротный достал верёвку и полез вешаться.

- Всех разжалую, уволю, расстреляю к ебеням! – Орал Калита.

Но его уже тащили в КУНГ, где собравшиеся офицеры и фельдшер отпаивали его тёплым и сладким чаем.

* * *

Солдаты спали. Мы хотели тихо лечь, но я неожиданно споткнулся и упал.

Кто-то включил свет. Я начал орать и буйствовать, во весь голос материться и декламировать стихи. Порывался пойти к майору Калите и нассать ему в сапоги.

Потом открыл ящик с голубями, которых наловили для завтрашнего жаркого, и выпустил их на волю. Внезапно вспомнил курс подготовки «Зелёных беретов» и хотел откусить убийцам головы.

Но Быхадыров мне отсоветовал.

Проснувшиеся узбеки сидели на постелях и смотрели на меня с очень большим уважением. Восточные люди всегда очень хорошо чувствуют реальную угрозу.

Никто даже не возмущался из-за выпущенных на свободу птиц.

Хмель стал отпускать. У меня разболелась голова. Стала грызть совесть.

Я, Шурка Гельман и Денис вышли перекурить, чтобы обсудить вопрос опохмелки.

В курилку зашёл расстроенный лейтенант Сучков.

-Почему не приветствуете старшего по званию, товарищ младший сержант?

Сучков был ещё с большего будуна.

Отворачиваясь в сторону и стараясь не дышать на офицера я извинился.

-Виноват, товарищ лейтенант, не заметил.

Я был виноват и готов был честно понести наказание. Даже выдержать пытку получасового разноса.

Но лейтенант без всякой прелюдии ударил меня в ухо.

Я почувствовал, как в голову мне ударила волна спасающего от раздумий бешенства. Сучков стоял опустив руки. Я ударил слева, потом справа. Сучков схватил меня за грудки. Я увидел его испуганные глаза – круглый, почти детский подбородок. И ударил его головой. Раз... Другой. Лейтенант упал. Стало тихо.

Я сплюнул.

-Спортом в детстве надо было заниматься, лейтенант. А не онанизмом.

Я знал- самое страшное начнется завтра. Поэтому немедленно ушел на нелегальное положение.