Почему я ненавижу фанфики (СИ)

Даже в сексе…

Я покраснел, вертя в голове кое-какие фрагменты-моменты из недавних. Благо, первый же скриммер заставил меня взвизгнуть и смущение сошло легкой послушной волной.

— Не ори на ухо, — рассмеялся Данька, лишь слегка вздрогнув и ловко управляясь с бегом через препятствия-полигоны. — Мы только начали, впечатлительный ты мой.

Я ткнулся носом в его ухо.

— Да?

— Вот же… учиться тяжело, играть тяжело… трахнуть тебя только остается, гад.

Я снова задумался.

Да так крепко, что следующие пугалки прошли мимо моего сознания, хотя я смотрел точно на экран. Меня волновала куда более пугающая тема — собственно, траха…

Информации было много. Но большие статьи со всеми анатомическими подробностями я не осилил, а в рассказах всё выглядело слишком приукрашенно. Так что страх неизведанного мучал меня, так сказать, несколько сильнее необходимого.

— Я тебя не принуждаю, — чутко уловив мою задумчивость, поспешил успокоить Новиков. — Не принуждаю, не склоняю, не требую. Это была шутка. А если серьезно — принимай решение разумно, идет?

— Всё это звучит так, как будто я выставляю на аукцион свою душу, а не задницу.

— Аукциона на задницу не будет, она уже принадлежит мне, а я разрешения не давал.

На экране мелькнули окна какого-то неприятного дома. Я вгляделся, но пока ничего жуткого не происходило.

— Ты понял, о чем я говорю.

— Я всё понимаю. Но со мной тебе бояться нечего, — он нервно хохотнул и, поставив игру на паузу, глотнул минералки.

Достойного ответа у меня не было. Он был аккуратен во всем, что касалось наших отношений, так что и тут, я уверен, не допустил бы оплошностей.

В один момент мыслей стало так много, что мне пришлось усилием прекращать попытки анализировать процесс. Я сам всё усложнял. Каждый чертов раз.

Так что, пожалуй, намного проще спихнуть ответственность на него — велик шанс, что все мои страхи окажутся неоправданно-надуманными.

Игре удалось захватить моё внимание. Не целиком, конечно — периодически взгляд срывался на пальцы, ловко перебирающие кнопки, но в целом, я действительно поволновался за судьбу несчастного сожранного монстром героя.

И да, учиться за пределами института у нас больше не получалось. Хорошо это или плохо — время покажет.

Время и потихоньку надвигающаяся сессия.

========== 15 - Раненый ==========

Самые серьезные проблемы у людей вроде меня возникают, как правило, на ровном месте. На ровнейшем. На гладком, как готовенький триплекс.

В моем же случае ещё веселее — к нехилой Проблеме в отношениях с Даней привела склонность, которую я привык считать своей сильной стороной.

— Как здорово, что хоть кто-то разбирается в технике, — в самый разгар пары по правый борт появился собственной скользкой персоной Игнатьев Артем.

Он был одним из самых двуличных типов в нашем королевстве — вроде бы свой пацан, и в то же время сучка профкома, вроде помогает, когда нужно, и в то же время умудряется сдать сессию каким-то нечистым способом. Не изменяя привычкам, Игнатьев сверкал выглаженной белоснежной рубашкой, притом строжайшей, никаких вправо-влево.

Не сказать, что я его недолюбливал. Он казался мне забавным. Я лишь предпочитал не иметь с Тёмой никаких личных дел.

Шла первая из сдвоенных пар по электроснабжению. Я заслужил его комментарий, видимо, своим высокомерным видом — пользуясь тем, что препод ушел в свой кабинет, вертел в руках клеммник и с удовольствием изображал снисходительного электротехнического бога. Принимая данный каприз за процесс размышления, мне по тихой грусти молилась большая половина группы.

Секрет был прост — если бы я не справился с лабораторкой, с ней не справился бы никто. И большинству было бы пофиг, списать-то никогда не поздно… если бы на кону не стоял зачет.

Зачет! Стоило лишь продемонстрировать нашему Завражину тетрадь с чистенькими данными и, вуаля, минус одна проблема на сессии.

Все эти патовые ситуации всегда зависели от двух человек — от меня и от Соколова. Но безотказный слег на больничный, а я тянул время. Просто чтобы возможность списать была у меньшего числа народа. Ничего личного, но копирку я недолюбливал ещё больше, чем неспособность некоторых распиздяев найти емкость конденсатора.

В общем, Игнатьев отвлек меня на разговор, и я кожей почувствовал флюиды ненависти, обращенные к нему от всех, кто жаждал сдоить с меня миллилитр халявы здесь и сейчас.

— Вроде бы мы все этому учились, — растягивая слова, сказал я.

— Слушай, Костя, а ты не поможешь профкому? У нас проектор сломался, кучу бабла стоит, а на носу концерт. Тебе в стипендию зачтется.

Я задумчиво нахмурился. Само собой, был согласен в силу некоторых особенностей своего характера — неспособности отказать, когда элитные шишки просят о помощи, и слабостью перед лестью, но процесс растягивания времени никто не отменял.

Отложив клеммник, я начал на публику ковыряться в коробках с деталями стенда. Народ поблизости зашелестел тетрадками, готовый конспектировать каждое мое движение. Вот она, истинная власть во всей своей темной силе…

— Тесаков, прекращай играться, — выстрелил мне в спину Данька. — Тебе эта лабораторка как белке — лесной орех.

— Дятлам слово не давали, — прохладно заметил я.

— А знаешь, что дятлы с белочкиными дуплами делают?

Я показал ему средний палец, сдержав порыв кинуть что-нибудь тяжелое и при этом не заржать на всю аудиторию. Никто, кроме меня, намека вроде бы не понял.

— Не суй свой клюв куда не просят, а то без орешка останешься, ниггер.

Девчонки рассмеялись, и Данька не выдержал — бросил в меня колпачок от ручки, но попал в стенд, рикошетом получил обратно в лоб и развеселил их ещё больше.

Я повернулся к Тёме.

— Хорошо, посмотрю. Давно работать отказывается?

— Да пару дней назад умер, — сверкая веселыми зеленовато-болотными глазами, сказал Игнатьев. — Работал-работал и бац. Ни дыма, ни запаха. Только хлопнуло.

— Кондей, — высокомерно отмахнулся я. — Банку поменять, и будет как новенький.

— Спасибо, Костян.

Игнатьев отцепился и ушел на своё место, позвякивая ключами от аудитории. Что-то в его слащавой улыбке в тот момент слегка цепануло, но я списал всё на фальшивые рефлексы активиста.

И, сжалившись над несчастными халявщиками, вернулся к лабораторной работе.

В тот миг колесо удачи было запущено. Если бы я только знал, к чему приведет моя отзывчивость — я бы прямо там упал на пол и притворился мертвым опоссумом, лишь бы только не влезать в дела профкома.

Но было уже поздно.

— Они подвязали меня на проектор, — печально вздохнул я, провожая Даньку до гардероба. — Там работы было на две минуты, зато теперь я ещё и слайды им переключать обязан, пульт звуковика настроить… подписался на свою голову.