Александр Бирюков - Ненастоящий мужчина

С другой стороны, женщины к боевым задачам не приспособлены. Им не нужен регулятор агрессии, как у мужчин. Иначе говоря, женская агрессивность просто не имеет природного тормоза, в отличие от мужской. В экстремальной ситуации женщина должна подстроиться под эту ситуацию, а не противоборствовать ей — так больше вероятность сохранения себя и детей. Но это справедливо для смешанного (женско–мужского) социума, причём социума сбалансированного, где стратегическое руководство осуществляет мужчина, он же несёт ответственность за домочадцев. В таком обществе женщина не проявляет агрессию по двум причинам: во–первых, она понимает физическое превосходство мужчины и боится инициировать драку, а во–вторых, нерегулируемая агрессия будет наказуема по правилам справедливости.

Что же происходит в иных ситуациях?

Возьмём замкнутый женский коллектив — колонию. Мужчин нет, стало быть, исчезает опаска нарваться на более сильного и умелого по умолчанию противника. Прошитое в мозге понимание справедливости у всех женское, то есть зависит исключительно от личных эмоциональных пристрастий, а не от объективной реальности. Ограничителей, или, вернее, регуляторов агрессии, характерных для мужского коллектива (правила, понятия и т. п.), нет. Стало быть, агрессия высвобождается, причём высвобождается на полную катушку, без тормозов. И выливается это как раз в то, что делает женские колонии гораздо более жестокими, чем мужские.

В мужской колонии всё иначе. Как уже было сказано, агрессия мужчины регламентируется как внутренними, так и внешними механизмами. Да, мужчины более склонны к борьбе за ранг, но всё это чётко регулируется понятиями и их носителями — уголовными авторитетами. Без нарушения человеком понятий (то есть без нарушения справедливости) его и пальцем не тронут, а беспредел — то есть всё то же нарушение правил — строго наказуем. Сейчас, когда воспитанный женщинами мужчина мыслит женскими категориями, подобное положение дел размывается или исчезает. Мужская колония по уровню беспредела стремится к женской (но всё равно никак не может её достичь). Причём, чем строже режим колонии (т. е. чем более авторитетные урки там сидят), тем меньше беспредела.

Возьмём другой пример — семью. В сбалансированной семье мужчина — лидер, глава семьи. Он несёт ответственность за всех домочадцев, но и он следит за выполнением порядка, правил, принятых в семье. Агрессия женщины регулируется (подавляется) этими правилами, а также тем, что мужчина сильнее её. Если она бросится на него с кулаками, то получит сдачи.

В современной семье всё иначе. Женщина доминирует над слабохарактерным, несамостоятельным мужчиной. Его с младенчества воспитывали женщины для женщин, подавляли всё мужское, начиная от понятия справедливости и заканчивая способностью постоять за себя. Он не способен ни устанавливать правила для семьи, ни следовать им, ни требовать их выполнения домочадцами. Кроме того, ему ещё в младенчестве вбили в голову, что бить женщин нельзя, даже в рамках самообороны. Хоть ножом режет — не смей трогать слабую женщину! Кроме того, от самозащиты со стороны мужчины женщину оберегает репрессивная машина государства — законы, призванные бороться с бытовым насилием (любопытно, что только мужским, но не женским). В итоге женскую агрессию ничто не ограничивает и даже не регламентирует. Бей — не хочу. О психологическом насилии я уже не говорю. В итоге мужчина связан по рукам и ногам мамо–бабушкиным воспитанием и антимужскими законами. Подвешен к потолку, как боксёрская груша. Женская агрессия, не имеющая внутреннего тормоза, лишается внешних и выплёскивается в самых отвратительных формах: женщины в 2,5 раза чаще используют нож в качестве инструмента насилия и в 2 раза чаще наносят мужчинам ранения ножом и тяжёлыми предметами в ходе бытовых ссор, чем мужчины.

Разницу в женской и мужской агрессии отлично иллюстрируют дуэли. Да–да, они были как мужскими, так и женскими. Мужские происходили чаще, но женские становились более жестокими и изощрёнными.

Причиной мужской дуэли всегда являлась какая–то тяжёлая обида, оскорбление, проявление вражды. Даже из–за эпиграмм мужчины редко хватались за оружие — гораздо чаще отшучивались. Мало того, умение остроумно отшутиться было намного более в чести, чем стремление скорее выхватить шпагу (и тем самым подтвердить косность своего ума).

Для женской дуэли было достаточно самой незначительной причины, такой, как одинаковые платья на балу или косой взгляд, а уж драки из–за любовников были очень частым явлением.

Мужские дуэли заканчивались гибелью одного или обоих дуэлянтов только в четырёх случаях из десяти, а примирение ещё до использования оружия было очень частым явлением.

Женские дуэли заканчивались смертью участницы в восьми случаях из десяти, а тема примирения чаще всего даже не поднималась из–за того, что практически всегда дуэли тут же следовали за ссорой.

Если мужскую дуэль можно смело назвать поединком, то для женской такой термин не подходит. Мужские дуэли были строго регламентированы и множество раз просто не состоялись из–за того, что не были соблюдены те или иные формальности. Женские дуэли правил не имели. Это были просто схватки сродни драке пиратов в питейном заведении. Часто к дуэлянткам присоединялись их секундантки, и противницы дрались уже стенка на стенку. Вернее, кучей. Разумеется, говорить о каких–то правилах здесь глупо. В ход шло отравленное оружие, оружие с секретами и другие штучки, никак не соответствующие понятиям чести.

3.14. Приспособленность мужчины и женщины к труду и управлению

Мужчина лучше справляется с чередой принципиально новых, незнакомых и различающихся между собой проблем. В то же время, когда эти задачи становятся стереотипными, привычными, женщина справляется с ними ничуть не хуже и даже лучше мужчины. В сочетании с большей, чем у мужчин, усидчивостью, это делает женщин идеальными работниками в тех областях, где требуется кропотливая работа над знакомыми задачами. Делопроизводство, бухгалтерия, конвейерная работа, исследовательская работа, не связанная с чем–то принципиально новым, неизученным. Кстати, это объясняет, почему в спокойной, привычной обстановке на дороге женщины реже попадают в аварии, чем мужчины. Конвейерная работа с мелкими деталями даётся женщинам проще ещё и из–за того, что у них выше ловкость, связанная с моторикой кисти.

Мужчина оптимален как руководитель в условиях быстрой смены обстановки, при внедрении чего–то нового, нуждающегося в усовершенствовании условий работы. Женщина же оптимальна как толковый исполнитель или как руководитель уже привычного, стабильного, обкатанного. Роль толкового исполнителя — вовсе не попытка принизить женщину, как кричат феминистки. Любой, даже самый талантливый руководитель, абсолютно бесполезен без грамотных и старательных исполнителей. Вместе с тем мы помним, что женщина опережает мужчину тем, где дело касается привычных, стереотипных заданий, и отстаёт от мужчины, если задания новые и с ними ещё не приходилось иметь дело.