От звезды до звезды (СИ)

Если бы конструкция главной двери позволяла, он непременно хлопнул бы ею от души.

– Интересно, куда все-таки намылился? – риторически озадачился Рудольф.

Вайхта немедленно зарычал. Йонге выпятил челюсть, твердо подошел к яуту и всучил ему транслятор, после чего невольно повторил жест Цвейхи, тыкая пальцем.

– Сам держи, – объявил он. – Задолбали. И повтори, что ты сказал.

«Он собирает свидетельства того, что я его должник», – выразительно ухмыльнулся-раззявился Вайхта.

– У вас еще и свидетельства регистрируют? – неподдельно изумился Рудольф.

«Да, надо собрать много свидетельств, что я ему должен. И все мои свершения, которые доказательства моих поступков. Без них Госпиталь Милосердной Матери откажет. Упрямый трехлетний помет, – яут раздраженно поскреб нашлепку. – Мне не нужен Госпиталь!»

– Наверное, ты ему очень много должен? – улыбаясь, предположил Йонге.

«Ха!»

Яут зафыркал и потянулся, чтобы положить транслятор на подставку с унылым фиолетовым цветком в горшке, и едва не сверзился с лавки, промахнувшись сантиметров на тридцать.

– Эй!

Йонге отнял у него транслятор и слегка толкнул охотника в плечо, пробуя вернуть на место. Рудольф скептически хмыкнул.

– Да, с таким отвалом координации только в госпиталь.

Более-менее усадив яута как положено, напарники разошлись.

Рудольф непринужденно занял место у большого окна и совершенно не нарочно прикрылся занавесью из плотной тяжелой ткани. Йонге плюхнулся на широченный мягкий цилиндр, тщетно попытавшись вспомнить его название – пфык или фьюк?

Как бы то ни было, с него удобно просматривались главный холл и коридор. Потратив на пристальное разглядывание чужих интерьеров уйму времени, Йонге поймал себя на том, что нервно постукивает ботинком по полу. Силой остановив движение, Йонге постарался войти в состояние наведенного спокойствия. Последние события изрядно попортили его умение концентрироваться и сохранять хладнокровие.

Он ровно дышал, закрыв глаза. В наушнике зашелестело, словно Рудольф хотел что-то сказать, но потом смолкло. Вайхта опять провалился в сон и уже вовсю сипел и клокотал горлом, выводя рулады, которым обзавидовался бы Сантьяго Рыжий, имевший славу самого отчаянного храпуна во всей Альмангаме.

А это не какая-нибудь зачуханная планетка - целый здоровенный ломоть Фузии, включающий в себя аж восемь обитаемых систем и славящийся чистым пространством, сквозь которое прыгать – одно удовольствие. Там мигом понастроили узловых станций и объявили, что отныне Альмангама – доминион. Прижимать их Фузия не стала, снисходительно разрешив пыжиться в свое удовольствие – лишь бы налоги платили.

Сантьяго болтался по доминиону последние лет пять, честно нанимаясь ко всем, кто предлагал более-менее приличное жалование. Брали его охотно, поскольку такого повара еще надо было поискать, но потом крупно жалели и стремились как можно скорее избавиться от, казалось бы, ценного члена экипажа.

Сантьяго храпел. Храпел так, что даже умудренные невзгодами космолетчики скрежетали зубами и поминали всех богов и демонов, включая инопланетных. Никакие изысканные блюда и волшебство превращения биоэссенций в произведения пищевого искусства не могли перевесить этот недостаток. Разве что по-настоящему большие корабли могли обеспечить необходимое персональное пространство для столь могучей глотки – но они обычно были укомплектованы заранее.

В общем, так никуда Сантьяго и не прибился.

А теперь Йонге убеждался на собственном опыте, что приюти хоть один борт яута у себя на недельку – и Сантьяго покажется милейшим человеком с небольшой проблемой в носовом дыхании.

Впасть в состояние медитации все эти воспоминания не помогли, но сумели развеселить. Йонге закинул ногу на ногу и взялся тщательно проверять состояние суставных накладок на своем костюме. Был соблазн соединиться с «Фелицией» и начать готовить красотку к взлету, но Йонге отдавал себе отчет энергоемкости такой связи и потому оставался глух к собственным желаниям.

***

И все-таки они не были профессиональными выживальщиками.

Йонге честно предупредил Рудольфа по связи, что отойдет минут на пять, и выразил надежду застать всех в этом же положении по возвращении.

«Быстрее давай, – пробормотал Рудольф. – Я тут давно наблюдаю, как какой-то говнюк по улице шляется, да еще и с грузом. Я бы его превентивно замочил».

«Я бегом».

Йонге действительно очень торопился и старался управиться как можно быстрее, невзирая на гнусные архитектурные решения по части унитазов и раковин.

Уже выскакивая из санузла и застегиваясь на ходу, он услышал негромкий крякающий звук сигнала, а затем приглушенный вопль: «Куда?»

Йонге махнул на застрявшую пряжку ремня и побежал. Чертовы яуты строили слишком большие дома!

Следующим неприятным звуком был грохот и резкий вскрик. Йонге содрогнулся от короткой приглушенной боли, рванувшейся к нему по синхрону, и ускорился еще больше.

Влетев в комнату ожидания, он сразу же оценил масштаб бедствия.

Яута на скамье не было.

– Останови его! Не дай открыть!

Йонге кинулся к выходу. Раскачивающийся на ходу Вайхта целеустремленно пер к двери. Ему оставалось три шага, и Йонге уже не успевал.

Краем глаза он видел, как Рудольф отчаянно пытался выкарабкаться из обломков, но стол, на который он приземлился, был слишком массивным и надежно стиснул механика в щербатых объятиях изломанных досок.

Словно в кошмарном сне, Йонге бежал изо всех сил, но каждое движение было слишком медленным. Он рвался сквозь гравитацию и душный воздух, но не мог их победить. Вайхта уперся рукой в притолоку, а другой знакомо щелкнул пальцами. Дверь открылась. В оранжевом световом потоке кто-то стоял.

– Сто-ой!

Йонге сам не понял, кто из них с Рудольфом так кричит – может, оба сразу.

Он последний раз оттолкнулся от пола и прыгнул. Бустеры, до сих пор тщательно оберегаемые, щелкнули, и ноги Йонге почти выбросило вперед, переворачивая его в воздухе. Он врезался обеими подошвами под колено яута, приземлился на локоть и плечо, отдавшиеся немедленной пронзительной болью, и еще успел перекатиться, чтобы монументально опрокидывающийся яут не придавил его.

Но в этот же миг он увидел, как следом за падающим Вайхтой летит наездник.

Отвратительно белесое тело с жадно растопыренными лапками, словно привязанное, падало на лицо Вайхты, и Йонге, все еще не вышедший из режима замедления, даже смог разглядеть, как из брюшка выстреливает длинная гибкая трубка яйцеклада.

Превозмогая боль и тяжесть, давящую на плечи, Йонге выбросил руку вперед, пробивая ладонью воздух между яутом и наездником.