От звезды до звезды. Колония (СИ)

В атмосфере двигалось что-то большое, разрывая тучи и накаляясь при этом до предела.

– Курс – колония Лагранж! – отчеканил яут. – Сорок пять секунд!

Тучи разорвались, выпуская шаттл. Рев ударил по ушам. Рудольф взмахнул обеими руками, беззвучно разевая рот. Сайнжа крутанулся на месте, по пути хватая Йонге за рукав, и рванул вперед.

Они бежали прямиком к стартовому шлюзу. Пульсирующий грохот накатывал волнами.

Йонге никак не мог хватануть достаточно воздуха, чтобы спросить, почему именно туда. Едва он раскрывал рот, как ледяной поток обжигал легкие. Пилот заходился кашлем и продолжал бежать. В конце концов он слепо доверился Сайнже, в чьих мозгах сейчас сидел их чертов корабль.

На краю шлюза его доверие пошатнулось, но Сайнжа без малейших колебаний пихнул его в спину, и Йонге с воплем полетел вниз.

Грянувшись о наполовину поднятый створ, он заскользил, цепляясь за стыки и швы, и затормозил только ближе к середине. Страшно матерящийся Рудольф оказался рядом с ним мгновением позже. Еще секундой позже между ними вклинилась туша яута.

Несмотря на дикий рев снижающегося шаттла Йонге все равно услышал визг раздираемого металла и передернулся – лезвия Сайнжи были пугающе всесильными.

– Держаться! – велел яут.

Йонге машинально вцепился в его наплечные ремни, Рудольф повторил за ним, и они столкнулись пальцами.

А затем шаттл рухнул на колонию.

Йонге показалось, что прошла вечность, наполненная рвущим уши грохотом и волнами раскаленного воздуха, обрушивающимися в посадочный шлюз. Судя по всему, шаттл совершил скользящую посадку, снося по пути все строения, и даже врезался во что-то очень нестабильное. Наверху творился сущий кошмар, сопровождаемый целой серией взрывов.

“Плакали наши кристаллы!” – драматически сообщил Рудольф.

Йонге настолько плохо соображал, что даже не смог сориентироваться: то ли Рудольф на полном серьезе в такой ситуации сожалел об утрате кристаллов, то ли пытался дурацким заявлением расшевелить напарника.

Больше всего Йонге склонялся к мысли, что механик слегка тронулся умом.

По колонии прокатилась еще одна серия взрывов и наконец-то грохот начал утихать. В конце концов воцарилось относительное спокойствие. Если не считать треска горящих конструкций и сопровождающего это шипения. По створу лилась вода. Йонге ткнул в нее пальцем – теплая.

– Вылезаем, – просипел он, не узнавая собственный голос. – Не хочу утхоо… утхопиться.

– Я что-то не представляю, как мы это сделаем, – пожаловался Рудольф. – Упасть-то упали, а по вертикали меня карабкаться не учили. Сайнжа, черт проклятый!

– Малый разведывательный корабль класса “Сигурни”, – поправил яут.

“О господи”, – отчетливо передал механик.

– Я поднимусь и окажу вам необходимую помощь.

С этими словами яут передернул плечами и рванулся вверх, одновременно сбрасывая обоих людей. Йонге опять приглушенно взвыл, соскальзывая еще дальше. Мокрый створ уже не держал его, и пилот проехался до самого низа. Ударившись подошвами в гермопластину, он присел на корточки и застыл, прижимаясь к стене. Вода лилась сверху непрерывно.

– Чтоб ты сдох! – почти беззвучно возопил Йонге, понимая, что этот жалкий сип никто не услышит.

Рудольф соскальзывал следом за ним, и хотя цеплялся более успешно, его все равно сносило. Йонге сквозь струи следил, как яут карабкается наверх, вонзая когти в металл. Потом высокая фигура перевалила через край и исчезла, а мгновением позже вниз полетела веревка.

Даже не думая, откуда у яута взялась еще и такая снасть, Йонге отчаянно потянулся, ловя извивающийся жгут. Из-за воды он был скользким, и Йонге никак не мог ухватиться. Только с третьего раза он стиснул пальцы на веревке. Она была тонкой и неприятно врезалась в ладони. Кольца помогали, но не слишком. Плечи вновь заболели.

Йонге зашипел, стянул рукав куртки пониже и перехватился. Потом медленно разогнул ноги и уперся в створ. Качнулся вправо, влево, и начал делать осторожные шаги из стороны в сторону. Постепенно он разбегался все сильнее, и в конечном итоге его маятник приобрел достаточный радиус, чтобы дотянуться до Рудольфа. Йонге тормознул на самой высокой точке и ринулся изо всех сил, с каждым шагом отталкиваясь от створа.

“Цепляйся!”

Вслух орать Йонге уже не мог, оставалась надежда на глейтер. До Рудольфа он буквально долетел в последнем прыжке. Механик отлепился от стены и толкнулся, прыгая вверх и назад. Прыжок закончился в нужной точке: Рудольф обхватил Йонге за пояс. Пилот застонал от боли в руках – веревка прорывалась даже сквозь ткань. Рудольф выбросил руку и тоже вцепился в тонкий трос.

Сцепив зубы, Йонге развернулся плечом вперед и ударился о створ, окончательно добивая стенающие о пощаде мышцы. Дальше их не понесло – мешал сдвоенный вес.

– Давай, приятель, лезем, – прохрипел Рудольф. – Ну!

Словно в ответ сверху дернули и мощно потянули. Йонге вцепился в веревку так, как не цеплялся в собственный ремень десять часов назад. Сайнжа тянул похлеще той самой лебедки. Йонге едва успевал перебирать ногами. Рудольф помогал по мере сил.

Ровно в тот момент, когда веревка прорвала ткань окончательно, они достигли кольца заграждения. Сайнжа рванул, перетаскивая обоих, и пилот радостно рухнул в снег. Хлопнувшийся сверху Рудольф окончательно выбил из него дух и остатки сил.

Йонге засунул обе горящих болью руки в быстро растекающийся снег. Наблюдать за зелеными вкраплениями он не хотел.

– Йонге, помни про таблетки, – неожиданно яростно прошипел Рудольф. – Вот!

Под носом Йонге оказалась ладонь с таблетками. Вид у них был не первой свежести.

– И как в него это запихивать?

– Да по мне хоть целуйся с ним!

– Очень смешно, товарищ Вебер! – Йонге тоже перешел на злой шепот.

– А что, отличный план, – продолжил Рудольф. – Ни он, ни Фелиция не откажутся! Сожрет все и не подавится!

– Не подавится? Издеваешься?

– Он не различает горькое и сладкое.

Даже лежа в снегу и страдая от контузии, Йонге умудрился транслировать изумление. Рудольф задумчиво кашлянул, из чего можно было сделать вывод, что механик успел поставить на яуте пару негуманных экспериментов, если не больше.

Тяга механиков к двигателям порой приобретала странные расширенные формы – например, разобрать на части что-то еще, кроме двигателя, и посмотреть, как оно внутри работает и почему так вопит, когда его разбирают.

– Ладно, – захрипел Йонге. – А почему я? И слезь с меня!

– Потому что ты ее любимый пилот.

Йонге закатил глаза и наклонился, тут же слизнув таблетки. Страшная горечь буквально подожгла все вкусовые рецепторы. Йонге сдавленно замычал и жестами изобразил, как отвратительно себя ощущает. Рудольф наконец-то соизволил подняться, а затем помог встать на ноги и самому пилоту.