От звезды до звезды. Колония (СИ)

Ужас пришел чуть позже.

– Эти сукины дети до него все-таки докопались, – Рудольф попятился и вжался спиной в стенку. – Они его разбудили!

Йонге почувствовал, как ледяная струйка крадется между лопаток. Он вообразил себе раскрывающийся гиперион – ломающиеся льды, обрушивающиеся в недра гигантского механизма каскады воды, скалы, всю колонию…

Схватив Рудольфа за рукав, он рванулся вперед.

Синхронизация все-таки творила чудеса – напарник протормозил долю секунды, а затем выровнялся и помчался с ним нога в ногу.

Они должны были перехватить челнок до того, как взбесившийся гиперион перейдет в активную фазу раскрытия.

Йонге старался следовать по дорожке, протоптанной ими на пути к ангару. Судя по следам, яут тоже использовал его тропинку. Рудольф чуть отстал, пропуская его вперед, но держался буквально в затылок. Йонге слышал тяжелое дыхание напарника, и все никак не мог связаться по глейтеру, чтобы объяснить, куда он так торопится. На канале связи царил белый шум. Мимоходом Йонге порадовался, что это не фальшивый сигнал, сконструированный Сайнжей.

Проскочив мимо ангара, в котором находился блок с капсулами биосинтетика, Йонге вырвался на посадочную площадку. Вспышки молний перебивали мигание посадочных огней, хотя они в конечном итоге так никому и не пригодились – “Раннер” приземисто уселся чуть в стороне. Йонге тормознул, вскидывая руку. Под ногами ломалась тонкая корочка льда, хлюпала каша из воды и снега, и только благодаря ботинкам они с Рудольфом еще не навернулись.

“Они хотят улететь. Я чувствую страх”.

Сквозь помехи прорвался голос Сайнжи. Йонге никогда еще не слышал его в глейтерной связи, и это новое звучание ему не слишком нравилось. Чужой язык буквально корежил мозги.

“Привлеки их внимание, Йонге”.

Окончательно его добило правильное произношение собственного имени.

– Вездеход! – рявкнул Йонге, разворачиваясь к напарнику.

Боль в горле сделалась такой сильной, что он не смог даже закашляться. Рудольф вздернулся, будто его ударили, крутанулся на месте и устремился в сторону тесно сгруппированных боксов теплой стоянки. Йонге очень редко использовал командный тон, и сейчас был очень этому рад. Иначе с Рудольфа точно сталось бы затеять митинг и демократическое обсуждение.

Чтобы добраться до “Раннера”, нужно было обогнуть по-прежнему открытый стартово-посадочный шлюз. С одной стороны медленно догорал шаттл колонии. Блоки складских и жилых помещений мрачно дымились. С другой стороны…

Йонге вздохнул и торопливо пошел с другой стороны. На всякий случай он держал руки поднятыми. Идти от этого удобнее не становилось, однако он рассчитывал, что демонстративно мирная поза защитит его от “нескольких установок”, про которые разливался яут.

Молнии по-прежнему колотили в небо совершенно беззвучно, и Йонге почти успел привыкнуть к вспышкам, освещавшим дорогу. Сейчас конкретный “Раннер” беспокоил его даже больше, чем артефакт с планету размером.

Мрачная громада судна вспыхнула тонкой подсветкой по контуру посадочного шлюза. Сердце у Йонге заколотилось так, словно его спринт все еще продолжался. Подсветка сдвинулась вместе с открывающимся пандусом. Йонге подумал и медленно опустился на одно колено. В открывшемся проеме появились массивные угловатые контуры, в которых Йонге опознал скафандры защиты как минимум пятого класса.

Он даже успел вознести хвалу всем вселенским силам, что такой тяжеловооруженный наемник не вышел искать тех, кто додумался использовать Херренкнехты в качестве вооружения.

Пандус полностью открылся.

А затем внутри челнока начали стрелять.

Йонге лежал плашмя, прикрыв голову руками. Стрельба была такой плотной, словно там решили сыграть в “решето”. Но глейтерный сигнал не ослабевал, не прерывался вспышками боли, и Йонге продолжал лежать в расквашенном снегу, мысленно бормоча полузабытые призывы к очень старым земным богам, которые наконец-то должны были оторвать свои жопы от тронов и прийти на помощь своему последователю. Пусть и вспоминал он их третий с половиной раз за всю жизнь.

Он досчитал до сотни, и на сто первом счете стрельба прекратилась. На всякий случай Йонге досчитал еще до пятидесяти. Даже перед отчетливой перспективой получить воспаление легких он все-таки медлил. Сайнжа был жив, из корабля никто не лез с воплями и последней гранатой, но Йонге очень не хотелось вставать. Еще больше ему не хотелось заходить на борт челнока. До сих пор он не воспринимал всерьез хвастливые заявления Сайнжи о том, чтобы перебить весь экипаж, и согласился с планом только из-за безвыходности ситуации. Но все закончилось так быстро и яростно, что ему сделалось не по себе.

Обычно от яута не приходило никаких эмоциональных посылов, но сейчас Йонге с головой захлестывала волна ликующего торжества и ненасытной жадности. Как будто он только что побывал в саванне, где фиолетовая трава шипит и корчится, когда на нее попадает ядовитая желтая кровь. И, черт возьми, этого было недостаточно!

Йонге зарылся лицом в снег и помотал головой, остужая горящие щеки. Полностью избавиться от наведенных эмоций не удалось, но он почти смог разграничить свои и чужие чувства.

Мало, слишком мало!

Йонге стиснул кулаки, ударил по снегу несколько раз и замычал, раздирая лоб о снежное крошево.

Рев мотора привел его в чувство. Звук принадлежал вездеходу, и уж тут-то можно было не сомневаться, что за рулем Рудольф. Йонге машинально удивился, почему механик появился только сейчас. Машина остановилась, дверца хлопнула.

Йонге поднял голову, и наткнулся взглядом на незнакомые ботинки.

Ботинки чуть передвинулись, и человек присел на корточки. Йонге поднял голову еще выше. Вода текла по щекам, и ему даже казалось, что он слышит, как она испаряется с шипением.

– Точно я говорил про вас, что вы нечистые, – мрачно сказал бородатый мужик.

– А вы? Тоже биосинтетик? – вежливо осведомился Йонге, чувствуя, как снег неумолимо проникает под куртку. В голове все еще гудела охотничья жажда. На изумление сил не хватало.

Николай усмехнулся и помотал головой. Йонге выдохнул, чувствуя, как от него в буквальном смысле исходит пар, а затем медленно поднялся на ноги. Николай тоже выпрямился во весь рост, однако тщетно – чтобы сравняться с Йонге ему пришлось бы встать как минимум на цыпочки.

– Бесы, – с непонятным удовлетворением сказал Николай.

Йонге рассеянно оглянулся, мазнул взглядом по вездеходу и убедился, что товарищ Вебер восседает на водительском месте и лыбится во все тридцать два. Такую улыбку можно было принять за издевательство, но Йонге разбирался в напарнике почти так же хорошо, как в самом себе. В дурных ситуациях Рудольф улыбался, производя впечатление спасителя Вселенной, когда у него совершенно не оставалось путных мыслей в голове.