От звезды до звезды. Колония (СИ)

И дернул рычаг ручного управления.

Шлюз открывался медленно, поэтому Сайнжа успел отскочить в сторону, крепко припечатав обоих напарников несколькими длинными выражениями, в которых Йонге разобрал только подробное описание помета падальщиков и извращенных сношений людей с этим пометом.

Ледяной воздух рванулся внутрь. Йонге показалось, что он собственными глазами видит, как на всех механизмах тут же оседает тонкий слой инея. Рудольф же пришел в совершенно неописуемое состояние духа.

– О-о, да здесь свежий воздух!

Йонге кашлянул и впервые понял, что за проведенное на “Раннере” время он успел притерпеться к вони. Холод Лифанги хоть и заставлял ежиться всем телом, но мигом прояснил голову.

– Ну я пошел смотреть где тут крошка-девятитонка, – бодро сказал Рудольф. – Жди, только наружу не суйся, яйца отморозишь.

Йонге отмахнулся. Сайнжа подошел ближе и с анатомическим любопытством оглядел пилота с ног до головы. Протянув руку, он потыкал Йонге в плечо, кивнул и начал отстегивать наруч. Рудольф притормозил. Расщелкнув сложную систему креплений, яут сделал призывный жест. Йонге протянул руку в ответ, и на всем предплечье застегнулся тяжелый металл. Сайнжа откинул панель, набрал короткую команду – и внезапно вокруг Йонге стало тепло.

– Ого, – Йонге помахал свободной рукой, присматриваясь к движению пальцев. Воздух еле заметно подрагивал. – Ничерта себе теплозащита! Это твоя личная разработка?

– Общая, – пожал плечами Сайнжа. – Охотник может выживать в любой ситуации, но личный комфорт тоже важен.

– Опять кого-то любят больше меня, – патетически сказал Рудольф, до сих пор молча наблюдавший.

– Если ты будешь в беде и страданиях, я смилостивлюсь, – дружелюбно пообещал великий охотник.

Рудольф нахмурился, сжал губы, потом не выдержал и засмеялся. Махнув рукой, он двинулся в темноту грузового отсека. “Фелиция” заботливо включала свет с каждым его шагом.

Сайнжа снял с пояса один из своих занимательных девайсов и расщелкнул в “солнце”, ощетинившееся восемью бритвенно-острыми кривыми лучами. Из темноты никто не полез, и Йонге даже умудрился поймать отголосок разочарования в мыслях яута. Сайнжа поболтал “солнышком” и неохотно сложил лучи обратно.

“Нашел, ща запустим”, – поделился радостью Рудольф.

Практически сразу же раздалось гудение, переросшее было в скрежет, но затем вернувшееся к ровному басовому тону. В глубине дока вспыхнули фары, и грузовой “Буран” попер к выходу.

Тяжелая машина аккуратно вскарабкалась на пандус и так же величественно пошла вниз. Оказавшись на льду, “Буран” затормозил и тоже откинул свой собственный пандус. Йонге немедленно направился по адресу.

– Закрывать не станешь? – осведомился яут, догоняя его.

– Фелиция сама все закроет.

*

Йонге едва-едва успел устроиться в кузове и между делом отпихнуть яута, настойчиво мостящегося поближе, как под потолком ожила аудиосистема.

– Приветствую всех на борту суперсовременного лайнера, – весело сказал Рудольф, – мы выдвигаемся в увлекательное путешествие. Нас ждут встречи с русскими и прочие приключения!

Йонге молча покрутил пальцем у виска, и даже яут закатил глаза, моргнув третьим веком.

“Буран” двинулся с места.

К удивлению Йонге, машину не трясло, и казалось, что они прут не по снежно-ледяной целине, а по ровному дорожному покрытию. Сайнжа вновь выщелкнул свои лезвия, достал из набедренного пенала тряпку, от которой тут же волнами пошел резкий спиртовой запах, и начал методично протирать орудия убийства. Йонге вполглаза посматривал на его действия, стараясь не зацикливаться на красно-бурых потеках, которыми лезвия были изгвазданы практически полностью.

Сайнжа как раз успел разделаться с кончиками, доведя их до сияющего блеска, когда “Буран” затормозил.

– Выгружаемся, – сообщил Рудольф.

Йонге первым выскочил из машины и стремительно зашагал к “Фелиции”.

Он от души порадовался, что сама по себе их посудина выглядит довольно прилично. Будь она изуродована, как случается при взрывах, он бы не поручился за свое состояние. С него хватило и одного шаттла, битком набитого колонистами.

Йонге мотнул головой и ускорил шаг.

Обойдя корабль он обнаружил, что пандус открыт, а Николай сидит в очень хорошо знакомом всему экипажу кожаном кресле, поставив его у самого демпфера. Поперек колен у бородатого лежал очередной экземпляр из коллекции Рудольфа. Николай положил руку на приклад, но тут же убрал, разглядев в прибывших полноправных хозяев.

– Эй, Николя, ты зачем наше кресло выкинул? – возмущенно крикнул Йонге.

– Ась?

Николай приставил ладонь к уху, и Йонге сообразил, что с громкой речью у него по-прежнему не очень. Друг друга они с экипажем понимали благодаря глейтерным подсказкам, но постороннему человеку сипы первого пилота скорее всего были непонятны.

Йонге взбежал по пандусу.

– Это наше кресло, – сказал он, ткнув Николая пальцем в грудь. – Кто разрешил его вытаскивать? Знаешь, сколько стоит?

– А что ты мне сделаешь? – осклабился бородатый.

Йонге выпрямился. Рудольф как раз подошел ближе и тоже с явным негодованием взирал на варварски занятую мебель. Сайнжа бросил незаинтересованный взгляд на добровольного охранника и тут же скрылся в недрах корабля.

– Лучше б ты какую шкуру прихватил, – мрачно сказал Йонге. – Навигатор наш не стал бы миндальничать.

– Вот еще чужие вонючие шкуры таскать, – Николай метко сплюнул за край пандуса. – Долго возились, я уж сам себе постановил, что через часок начну подмогу звать на всех частотах. Пусть берут, вяжут, в тюрьму садят…

– За что в тюрьму?

– За незаконное использование чужих ресурсов, – поднял палец Николай. – Думаешь, про маяк зубастых не знал никто?

Йонге, уже сделавший два шага ко входу, остановился и развернулся на месте. От Рудольфа тоже пришла волна чистого изумления.

– Все знали, – продолжил Николай. – Поэтому собрались и рванули, как в жопу ужаленные. Только кто ж думал…

Он прервался, сжал бороду в кулак, подергал, отпустил и махнул рукой.

– Пошли с нами, – буркнул Йонге. – Ты здесь совсем отморозишься.

Николай тяжело поднялся с места, перекинул ремень кроссера через плечо и кивнул, показывая, что готов следовать за пилотом.

Внутри “Фелиция” выглядела гораздо хуже. Лопнувший центральный стержень не только вывел всю цепочку двигателей из строя, но и повредил систему внутренней ориентации. Видимо, в момент падения внутри происходила настоящая дьявольская карусель, сломавшаяся только при ударе о поверхность Лифанги. Пол и внешняя стена совсем чуть-чуть не дотянули, чтобы поменяться местами, поэтому идти приходилось очень осторожно.