От звезды до звезды. Колония (СИ)

Почтенный господин оказался большим любителем древней культуры. Йонге про такие периоды даже в эл-записях не читал.

– Чего-то я не уверен, что мне это нравится.

Рудольф тоже не читал про древнюю культуру и очень скептически отнесся к перспективе костюмированного вечера, устроенного Романоффым на исходе второго дня.

Весь первый день они наслаждались масштабной экскурсией, которую любезный хозяин провел с размахом, достойным человека, одним жестом покупающего яутский корабль. На второй день Романофф объявил этот самый вечер, церемонно титуловав экипаж в “почетных гостей праздника”. По такому случаю напарники оказались перед перспективой одеться в жуткие кружева и панталоны.

До тех пор, пока панталоны не появились перед взором Йонге, он и не знал таких ужасных слов, но вид белых обтягивающих штанов длиной чуть ниже колена побудил в первом пилоте невероятные поисковые способности, и буквально через пару минут Йонге уже мог похвастаться обширными знаниями об истории средневекового костюма. Под средневековьем понимались настолько темные времена, что даже космических кораблей тогда еще не было.

– По-моему, это смешно, – вновь подал голос Рудольф.

Йонге пытался расправиться с манжетами, оборок на которых было еще больше, чем на панталонах, и страдания напарника проигнорировал.

– Много лишней шкуры, – заметил со своего места Сайнжа.

Рудольф молча показал средний палец отражению в зеркале. Яут, развалившийся в кресле, не замедлил вернуть жест механику, еще и оскалившись при этом. Ему, как представителю “древней благородной расы”, не потребовалось влезать в костюмы докосмической эпохи. По мнению Романоффа охотник был достаточно блистателен в своем первозданном виде.

– Господи, ну, может, хоть бабы там будут! – воззвал Рудольф к высшим силам.

– Даю подсказку, – наконец, заговорил Йонге. – Под юбками у них будет много китового уса.

– Чего?

– Ребра жесткости. Промахнешься – член отрежет.

Рудольф испуганно посмотрел вниз, словно неведомый китовый ус уже подкрадывался с ребрами наперевес, покушаясь на святое.

С бабами Йонге не прогадал. Вернее, с прекрасными дамами – язык не поворачивался назвать всех этих красоток “бабами”. Едва завидев пресловутые юбки, Йонге немедленно решил, что в докосмической эпохе были свои прелести. Если бы его спросили, чем так поражают женщины, прибывшие на бал, он долго собирался бы с мыслями, пытаясь выразить, что именно в них такого интересного. В конечном итоге сам с собой Йонге сошелся на том, что картина прекрасна в целом. Особенно, если стоять вблизи.

– Так, говорите, вы – межзвездный экипаж?

– Лучший экипаж всей галактики! – мужественно подтвердил Йонге и ослепительно улыбнулся.

Жаклин кокетливо засмеялась, прикрываясь полупрозрачным веером. В глубине развернутой пластины извивалось призрачное мерцание, делая улыбку Жаклин еще более загадочной.

– Поразительно, – наконец, сказала она. – Здесь почти не появляются частные корабли. Это довольно отдаленный уголок Фузии.

– В мире всегда есть место случайным совпадениям, но я уверен, что в данном случае нас вело само провидение, – галантно сказал Йонге и приподнял фужер. – Иначе как бы я вас встретил?

Жаклин снова рассмеялась, сложила веер и легонько прикоснулась своим бокалом к его.

Йонге чувствовал себя просто отлично. Рудольф, барражировавший по залу, тоже излучал полное самодовольство. Он не спешил выбрать даму вечера, успешно переходя от одной группки женщин к другой и по пути успевая знакомиться с холостяками, занятыми той же миссией, что и он.

Даже Сайнжа умудрялся транслировать в синхроне удовлетворение. Его затянули в компанию самого господина Романоффа и некоего количества суровых джентльменов – Йонге очень понравилось это слово – с явственным военным прошлым.

Беседа у них шла отнюдь не о ценах на топливо, поскольку пару раз Йонге ловил мощные откаты, в которых Сайнжа оживлял сцены охоты. Благодаря универсальному ретранслятору яут и люди прекрасно понимали друг друга.

– Знаете, мне очень интересно, как вы завладели столь уникальной вещью, как кьяхте квар.

“Охотник-из-пустоты”, – откликнулось в голове Йонге, и он удивленно глянул на спутницу.

– Не только господин Романофф интересуется редкостями чужой культуры, – понимающе улыбнулась она. – В свое время мне тоже было любопытно ознакомиться с этой гордой расой. Тем более удивительно, что один из них входит в состав человеческого экипажа.

– Это длинная история, – протянул Йонге, соображая, какие моменты следует оставить при себе, а какие приукрасить. – Но если вы располагаете временем, то я могу рассказать, с чего все начиналось.

– Я крайне заинтересована, – в тон ему протянула Жаклин и снова раскрыла веер. Йонге внимательно проследил за ритмом, в котором она обмахивала декольте. Движения гипнотизировали. – Говорят, воины этой расы отличаются невероятными физическими качествами.

“Да, член полметра”, – едва не бухнул Йонге, но вовремя сдержался.

Со стороны почетного собрания раздался рев. Йонге быстро оглянулся. Сайнжа занял любимую позицию – рука вскинута, голова задрана, в стиснутых пальцах – любимое боевое копье. Ни дать ни взять – памятник великому охотнику.

– Ой, что это? – встревожено поинтересовалась Жаклин.

– Господа! – голос Романоффа раскатился по всему холлу. Сам миллионер был довольно крепким пожилым мужчиной, а голос и вовсе имел невероятный. – Приглашаем присоединиться всех желающих к охоте! Выездное сафари будет организовано через пятнадцать минут!

Дикое трепетание предвкушения, волнами исходящее от яута, заставило Йонге раздуть ноздри и задышать чаще. Пальцы сами собой сжали тонкую ножку фужера.

Рудольф, планомерно осаждавший белокурую крепость в голубом платье, прекратил делать витиеватые жесты и медленно обернулся в сторону Сайнжи.

– Поразительно, – вновь произнесла Жаклин. – Это такой дикий и первобытный поступок… Как-то… просто неприлично.

Безошибочно определив, как учащается дыхание женщины, Йонге повернулся к ней, полуприкрыл глаза и растянул губы в улыбке.

Насчет китового уса Йонге ошибался. Жаклин такое не носила.

*

Яут чихал.

Громко, смачно и с надрывом. Залпы рева, переходящего в уханье, звучали так, словно еще чуть-чуть – и на одной из особо пронзительных нот голова Сайнжи лопнет.

При каждом чихе Рудольф постукивал пальцами по столу. Йонге старался держать себя в руках, но нервные тики были ему неподвластны. В конце концов он прижал щеку пальцем. Сайнжа истошно чихнул в сто пятидесятый раз, и жилка на скуле Йонге снова дернулась.

– Если он вылезет, я его прибью, – с ненавистью сказал Рудольф.