От звезды до звезды. Беглецы (СИ)

– С… спа… апчха! Бля! Сукин ты сын!

– Не благодари, – величественно откликнулся Сайнжа.

Под звяканье вилок Рудольф набрасывал оценочную опись на киборгов и поименно прощался с каждой деталью оборудования. Сайнжа глодал кости неизвестной птицы. Йонге старался сосредоточиться на набивании брюха остро пахнущей лапшой, но мысли волей-неволей съезжали на предстоящие хлопоты.

Он предвидел кучу проблем, связанных со списанием одного борта и присвоением другого. Основной долг за “Фелицию” был закрыт в прошлом году, а вся мелочевка ушла благодаря яутскому кораблю и Романоффу. Но для нового корабля требовались новые обязательства по топливным элементам, расходным блокам и маршрутизаторам. В голове уже вертелся комплексный запрос по передаче прежних обязательств на новый борт. Отсутствие владельца, официально зарегистрированного в реестре, позволяло обойтись без фальшивых договоров. И главным аргументом в запросе стала уже состоявшаяся перезапись маршрутного искина с сохранением прежних регистрационных данных. Рассказывать каждому встречному и поперечному о том, что “Фелиция” была перетащена противоестественным внутричерепным методом, Йонге не собирался. Поэтому, щедро поливая лапшу соусом, придумал формулировки в стиле “с помощью передовых технологий” и даже решил сослаться на незарегистрированный пока что патент. Очередной.

– О, – встрепенулся Рудольф. – Смотри-ка, ремонтники отчитались.

– Угум-м?

Рудольф положил вилку. Йонге хотел навертеть еще лапши, но посмотрел, как твердеют скулы напарника, и в животе мгновенно все скрутилось. Рудольф побарабанил по столу. Йонге приоткрыл рот, безмолвно выражая вопрос. Рудольф молча развернул голограмму из браслета и крутанул на сто восемьдесят градусов.

“Ремонту не подлежит”.

*

– …вот такие дела, парни.

Начальник цеха обстоятельно вытер руки и бросил ветошь на пол. Проезжавший мимо дрон сноровисто подхватил мусор.

– И на сколько все это потянет? – Йонге ткнул в “Раннер”.

Партия равшанов неторопливо катилась вниз, погромыхивая на стыках пандуса. Каждый тащил на себе ворох оборудования. Последний пер два матраса.

– Ну если вместе с серийным искином…

– Нет!

– Тогда где-то на половину грузовика, – пожал плечами начальник.

– Да это грабеж, – сквозь зубы сказал Рудольф.

– Кому грабеж, тот летит дальше, – парировал начальник. – А стоянка тоже не бесплатная. Можете сами перепродать, если хотите, только, опять же, самовывозом.

– Ладно, там на борту еще кое-чего найдется,– все так же неохотно процедил Рудольф. – Оценщики у вас свои?

– Госконтора, как обычно, – пожал плечами начальник.

– Тогда мы впишемся, – быстро сказал Йонге. – Кое-что, сами знаете, в оценку не берут. – Руди…

– Я понял, – прервал механик. – Пойду, порядок наведу.

Йонге обернулся к начальнику цеха.

– Продаем, – тускло сказал он.

Пять часов каторжной бюрократии спустя, Йонге окончательно упарился в скафандре, который, к тому же, поджимал в паху.

Но физическими страданиями можно было пренебречь. Моральные Йонге тем более загнал подальше, силой убедив себя, что продает чужие корабли, доставшиеся на халяву, и единственная его цель – сделать это как можно выгоднее.

– Боже, – оценщик утомленно разглядывал опись, составленную и согласованную общими силами, – что еще вы попытаетесь туда впихнуть?

– Это! – сказал Йонге и ткнул в скафандр.

– Да побойтесь бога!

– Я боюсь только инвесторов, – уверенно ответил Йонге. – Возьмете?

– Нет! Это никому не впаришь, я вам в этом клянусь!

Йонге еще раз оглядел останки кораблей.

Рудольф в официальном торге участия не принимал, полностью посвятив себя альтернативной распродаже. В нее входило содержимое трех закрытых контейнеров, ревностно подписанных механиком лично. Еще в одном контейнере хранилось яутское барахло, спасенное Йонге в последний момент – равшаны справедливо сочли его мусором и попытались утилизировать.

Яута, на их счастье, в ремонтном доке не было. Едва выслушав новость о полной непригодности корабля, Сайнжа сразу же сообщил, что у него появились срочные дела, и смотался, щедрым жестом оплатив счет за всех.

– Вот если бы вы продали свой искин…

– Он не продается, – почти зло сказал Йонге. – Не будем трогать эту тему.

В деловой зоне, номинально ограниченной инфостойкой, подмигивали рекламные блоки, предлагая услуги по оценке, страховке и переуступке кредитных прав.

– Главное сейчас заказ взять, – рассуждал Рудольф. – Ипотека на восемь лет – это, конечно, не сахар, но мало-помалу рассчитаемся. Сначала заказ возьмем, потом, глядишь, камушки подвалят, так, транш за траншем, и позакрываем.

Говорил он уверенно, и Йонге улыбался самым углом рта, кивая, и думал, что за четыре года они настолько вросли друг в друга, что ни одному не пришло в голову свалить на сторону. На своем корабле порой было трудно, порой невыносимо, а иногда все рушилось в один миг – и разочаровавшиеся судовладельцы шли пахать на чужой борт, проклиная свою веру в чистый полетный заработок и частный бизнес.

Рудольф обернулся от окошка, где уже битый час сравнивал две госконторы из трех же имеющихся, предлагавших выкуп силового и бортового оборудования с предоставлением сертификата на приобретение подержанного космотранспорта. Третья, которой принадлежал ремонтный цех, сертификатов не предлагала, зато давала чуть больше денег.

– Чего киснем? – бодро поинтересовался он. – Вы мне это прекратите, пилот Далине, вам еще из заказчика премию выбивать и производить впечатление мужественной улыбкой.

– Ты давай там выбирай, кому в рабство продаваться, – усмехнулся Йонге. – Не пешком же за заказом топать будем.

Рудольф кивнул, развернулся и с решительным видом потянулся к третьей, цеховой конторе.

– Стойте!

Напарники одновременно оглянулись. Куб с мозгами “Фелиции” зримо запереливался, отлавливая вспышку синхрона.

От малого входа к ним неслось широкое кресло на воздушке. Водитель кресла был мал, кругл и чрезвычайно краснолиц.

– Стойте! – вновь возопил толстячок. – Господа Вебер и Далине, я прав?!

– Э…

Кресло заложило вираж и резко тормознуло.

– Рад знакомству! – толстячок вытянул руку. – Абрахам Лефс, очень рад!

Йонге машинально пожал ладонь. Толстячок сдернул с головы кепку, стремительно вытащил из нагрудного кармана платок и одним махом утер вспотевший лоб. Кепка хлопнулась обратно.

– Независимое агентство…

– Эй, жирный! – заорали из-под потолка. – Ты что тут делаешь, харя?

Тут же щелкнуло, громкая связь оборвалась. Толстячок возмущенно замахал руками. По лестнице загрохотали ботинки, и начальник цеха почти ссыпался из смотровой башни.