От звезды до звезды. Беглецы (СИ)

Йонге перебрал записанные в браслет снимки, отсортировал по привлекательности девушек и решительно устремился к стойке. Ради такого можно было и потратить пару мультиен.

Пока механизм работал, распространяя запах краски, Сайнжа успел заметить, что пилот за ним не идет, вернуться, пробормотать нелестную фразу про глупых умансоо и заинтересоваться принципом фотографической печати.

– Не зря же мы там со всеми позировали, – пояснил Йонге. – Вот сейчас возьмем красивые доказательства, покажем Рудольфу. И пусть он лопнет от зависти.

– Зависть? Зачем?

– Просто так, – выразительно сказал Йонге, вытаскивая первую карточку.

– А, это как с трофеями, – Сайнжа вытянул карточку у него из пальцев и понюхал. – Хм. Красиво. Я велик.

Пару минут спустя, распихав готовые карточки по карманам, Йонге возглавил возвращение к бунхало. Почти на самых подступах глейтерная связь стала чище, и Йонге даже почувствовал неудовольствие напарника. Оно было таким острым, что Йонге удивленно поднял брови и прибавил шаг.

Рудольф обнаружился в гамаке. Раскачивался механик с такой силой, будто собирался поломать баньян. Яут, не задерживаясь, проследовал к своему жилищу, а Йонге все-таки свернул к гамаку.

– Знаешь, что я хочу сказать о сплетнях и слухах? – сходу поинтересовался Рудольф.

– Нет.

– Так вот, это – полное дерьмище. Представь себе, занят я работой на благо нашего консорциума…

– Чего?

– Содружества… тьфу, короче на наше благо. И начинают мне приходить подозрительные письма!

Йонге внимательно посмотрел на запястье Рудольфа. Браслета при нем по-прежнему не было.

– На рабочую область, – поправился Рудольф, правильно расшифровав мимолетный взгляд. – И, представь себе, ни одного из них с поздравлениями, к примеру, а все сугубо корыстные. Типа, что да как, откуда всплыл, откуда побрякушки, почем брали, откуда брали.

– Никогда не думал, что синхрон так широко действует, – усмехнулся Йонге.

– А?

– Я десяток таких же писем словил. Я думаю, мониторят они нас. Изо всех силенок, еще с той поры, как мы патент пробить пытались.

Рудольф с удовольствием показал средний палец баньяну.

– Вот где я их всех видал.

– Зато с пользой съездили, – Йонге прислонился к баньяну. – Все оценили как по нотам, я уже на двухнедельный лот повесил. А у тебя что?

– Протестировали, но пришлось пересчитывать центровку. Закончат завтра утром.

– М-м…

– Успеем. Просто в полете дорихтуем.

– Даже жалко уезжать, – вздохнул Йонге. – Особенно тебе.

– Почему это?

От удивления Рудольф перестал раскачиваться.

– Это я сочувствую твоему добровольному заключению на сегодня, – лицемерно сказал Йонге. – А вот мы развлечься успели.

– Да ладно?

Йонге полез в карман, вытащил распечатанные снимки и веером бросил на живот напарнику. Рудольф покосился на них, тщательно пересмотрел под торжествующее сопение пилота и громко хмыкнул. Собрал карточки, тоже полез в карман и, ухмыляясь еще лицемернее, достал оранжевые женские трусики.

*

Рейс до Фиорины забронировали на четыре утра.

Спать Йонге совершенно не хотелось, равно как и собирать багаж, поэтому он прогулялся до площадки объявлений и выбрал из предлагаемого многообразия очередное ночное файер-шоу. Подсчитав, что часов шесть у него есть, Йонге переоблачился в костюм и взялся начищать ботинки, прилагающиеся к форменной одежде. Поскольку занимался он этим на улице, возле многострадального баньяна, из бунхало тут же повылезали зрители.

– Куда-то собираешься, умансоо? – первым поинтересовался Сайнжа.

Оглядывая начищенный почти до зеркального блеска ботинок, Йонге подышал на лист баньяна и провел последний штрих.

– Именно что собираюсь. Развлекаться. Кстати, почему у нас до сих пор нет фирменной эмблемы, кто-нибудь может мне сказать?

– Видимо, потому что наш капитан пожирал бананы и киви, вместо того чтобы планировать бизнес-будущее нашего чудесного проекта, – предположил Рудольф.

Йонге прицелился в него ботинком, затем аккуратно поставил его наземь и принялся за второй. Рудольф сунул руки в карманы и начал мурлыкать незамысловатую мелодию.

– Зачем нужна эмблема? – уточнил яут.

– Всякая солидная компания должна иметь фирменное наименование, торговую марку и эмблему, – Йонге с остервенением надраивал ботинок. – Чтобы выступать в различных реестрах… как солидные люди… – он с силой потер носок, – а не как “неудачники”!

Рудольф присел перед ним на корточки, подпер щеку кулаком и с наигранным восторгом уставился на процедуру доведения ботинка до совершенства. Сайнжа беспокойно пощелкал клыками.

– Я бы предложил славное имя, передающееся в поколениях.

Он тоже присел и уставился на ботинки. Йонге покончил с полировкой, аккуратно поставил оба ботинка в ряд и залюбовался.

– Блистающие копья вечной охоты, – растягивая гласные, произнес яут. – Или пронзающие небеса странники.

Рудольф перевел восхищенный взгляд на яута. Йонге поочередно натянул оба ботинка, тщательно застегнул – слава производителям, никаких высоких шнуровок – и встал со скамейки.

– Естественно это будет “Далине и компания”, – твердо сказал он.

– Чего это? – возмутился Рудольф.

– Потому что ты свою долю славы отхватил, присвоив название нашей технологии прыжка, – ухмыльнулся Йонге.

Механик возвел глаза к небу, поскреб кончик носа, пригладил волосы и поднялся.

– Да, пожалуй, – признал он, старательно не глядя на Йонге. – Да здравствует справедливость.

– Где справедливость? – вмешался Сайнжа. – Имя твое, имя твое, а где мое?

– А ты владелец, – с неудовольствием сказал Йонге.

– Вряд ли кто-то знает имя владельца, – проворчал яут. – Все знают только броскую внешность.

– Ну, придумай нам эмблему, – бодро предложил Рудольф.

Йонге метнул в него грозный взгляд, однако сказанного было уже не воротить. Конечно, эмблема бы им не помешала, но при мысли, какой её мог наваять яут, опираясь на свои эстетические вкусы, заранее делалось неуютно.

– Я не слишком хорош в искусстве рисунка, – продолжил Сайнжа, поднимаясь. – Однако, мой нисходящий сын…

– Найва-как-то-там его? – уточнил Йонге, внутренне опять содрогаясь.

– Нисходящий? – одновременно забеспокоился Рудольф.

– Нет, не Найваархалганир. Из младших, Скайноргаанахтойнуар. Он склонен к творению.

– Мать моя пробирка, – в ужасе пробормотал Рудольф.

Йонге был с ним полностью согласен. Ужас вызывало не имя, а вновь подтвердившийся факт наличия многочисленных потомков. Теперь еще и наделенных разнообразными талантами. Он инстинктивно пригляделся к Сайнже, пытаясь отыскать первую седину или старческие морщины. Но дредлоки яута не изменили цвет с момента первой встречи – разве что стали толще – а мерзкая рожа и без того была достаточно фактурной, чтобы еще и разглядеть в ней некие морщины.